Воскрешение Лазаря

Лазарь, преодолевая ужас, подошел к мертвой куче. Обошел ее кругом. И не увидел среди расстрелянных отца. Лазарь встал на колени и троекратно перекрестился. Чудо, о котором он молил небеса, случилось. Почему отец избежал общей участи, Лазарь не знал, но он был по-настоящему счастлив. Даже вспомнил о жажде и с сожалением посмотрел на Федора Крымова, замутившего своей кровью чистую воду. Лазарь вытащил Федора за ноги из родника. Потом наклонился к источнику, принялся ладонями вычерпывать розовую воду из лужи. Черпал до тех пор, пока пальцы не свело холодом. Лазарь хоть и не был уверен, что вычерпал всю Федькину кровь, нагнулся к луже, стал жадно и долго пить. Склонив голову к роднику, вымывал песок из ушей. И тут вдруг увидел то, что хотел бы увидеть меньше всего на свете. В стороне, шагах в тридцати, виднелось еще что-то бело-красное.

Лазарь кинулся туда с бешено колотящимся сердцем, раздвинул густую траву и увидел знакомый отцовский затылок. Красное пятно расплылось у бати между лопатками. Было похоже, что он пытался бежать, но его настигла пуля конвойного. Осторожно, будто боясь разбудить отца, Лазарь коснулся его плеча.

— Батя, это я, — произнес он нелепую фразу. Начал трясти отца за плечи, пытаясь растолкать недвижимое тело. Потом припал ухом к отцовской спине, тщетно надеясь услышать дыхание. Схватил отца за руку — она оказалась холодной. Но Лазарь не поверил и этому. Он не раз слышал в станице рассказы о людях, похороненных в давние времена по ошибке, а потом к радости родственников выбравшихся из своих могил.

Лазарь перевернул отца на спину. У того оказались широко открыты глаза. Он смотрел так, будто из последних сил, сквозь боль собирался выкрикнуть какое-то слово, донести что-то важное до склонившихся над ним сына, берез и небесной синевы. Лазарь заглянул в глаза отца и увидел в них свое бледное отражение.

За последние два года Лазарь видел много мертвых людей, получал известия о гибели братьев. Но то, что случилось с отцом, застало его врасплох. В ногах не было силы подняться. Он не мог оторваться от последнего отцовского взгляда. Не мог поверить, что отец больше никогда не очнется.