Воскресшее племя

Горевшие деревья задымились уже не от дыма, а от пара. Туман собирался в завитые клочья, как будто пушистые волосы. Уже через час огонь был залит по всей линии, лесные костры дотлевали последним белым паром, и над общей картиной разрушения выглянуло холодное желтое солнце.

Осаждавшие сидели в раскидном топольнике и ничуть не пострадали даже от дождя. Они не преследовали отступавших, и белый отряд успел отойти далеко. Осаждавшие вошли в завоеванную крепость, она досталась им без всякого кровопролития. Она была полна богатством, во всех юртах лежали кожаные сумы, набитые соболями и падевыми белками, связки лисьих, волчьих и рысьих шкур; охапки нарядной одежды, замшевые куртки, подбитые волчьими лапами, высокие сары, сапоги из конины, с мягкими подошвами, с щегольскими отворотами из черного плиса, вышитого и выстроченного разноцветными шелками.

Они стали грузить это богатство на вьючных лошадей, чтобы скорее увезти его в свою бунтовскую столицу. Это был капитал революции, завоеванная казна, и не надо было подвергать ее опасности разграбления и дележки на мелкие части.

О белом отряде никто особенно не думал. Белых вышибли из их укрепленного гнезда, в дальнейшем им некуда деться, рассеются, развеются, станут выходить к людям, и люди всех перебьют, как бешеных волков или старых облезлых собак.

Об отступавших никто не думал. Но сами о себе отступавшие подумали. В ту же ночь, вместо того чтобы уходить подальше в тайгу, они повернули назад, напали на собственное стадо, отбитое отрядом бедноты, перебили пастухов и сторожей, забрали верховых и вьючных лошадей и даже успели отбить несколько вьюков, набитых драгоценными мехами, одеждой и товарами.

Итак, они снова стали конным отрядом, с ружьями и луками, с русским товаром и ценной пушниной для покупки пропитания в тайге.

Впрочем, ружья и луки давали возможность в случае нужды добывать пропитание без всякой покупки.

Белоякутский отряд после набега сделал сразу тридцать верст на чужих лошадях. Наехал в тайге на небольшой поселок, взял его приступом, с налета, вырезал мужчин всех поголовно под самый корешок, женщин и девушек заставил варить и готовить постели, а утром, насытившись мясом зарезанных быков и телом обесчещенных девушек, убивать их не стал и двинулся дальше на север и в ближайшую ночь доехал до другого таежного поселка и сделал то же.

Они ехали самой окраиной якутской земли, от поселка к поселку на двадцать и тридцать верст, ночлеги свои обозначали грабежами и пожарами, забирали скот, увозили имущество и скакали на север. Вслед за ними поднималось поголовное, сплошное ополчение, вдогонку скакали отряды мстителей сотнями и даже тысячами, но они были неуловимы, они уходили вперед, и погоня заставала только новые трупы, обгоревшие юрты, раненых старух и обесчещенных женщин.

Так продолжалось три дня, потом пять, потом десять. Белые якуты шли на север, редела, снижаясь, тайга, малолюднее и реже становились людские поселки, начиналась лесотундра, потом обнажилась широкая, ровная, мшистая, мерзлая степь, вековая заполярная, приморская тундра.

Здесь жечь было нечего, убивать было некого. На тундре были волки да кочевники-чукчи со своими полудикими стадами, которые были малоуловимы для южных таежных якутов.

Белоякутский отряд в тундру пробираться не стал. Он повернул на запад и прошел почти по самому Полярному кругу, укрываясь в последних перелесках от налетавшего ветра и холода.

С тех пор следы его теряются. Якутская революция развивалась своим чередом. Восставшая беднота скоро забыла о бежавшем отряде богачей. Но этот отряд не исчез. Он добрался до Лены, потом перешел через Лену, добрался до Хатанги и ушел далеко на Таймыр, в места совершенно неизвестные, никогда не посещаемые русскими, где он нашел обильную охоту и рыбную ловлю, речную и морскую.

С тех пор отряд этот обитает на тундре, спускается к югу и обратно поднимается на север. Каждый приход его обозначается грабежами и пожарами, восстаниями кулаков и шаманов, злой подпольной агитацией.

Они приходят малыми группами: десяток-полтора. Сожгут кооператив, разграбят все товары, вырежут русских работников тузрика или сельсовета, не пощадят ни женщин, ни детей и тотчас же убегают обратно на оленях бывшего старосты или другого тундренного богача. Вслед за ними укочевывают на далекий неведомый Север остатки еще не раскулаченных полярных феодалов вместе со своими стадами. Поймать отряд до сих пор не удалось. Обозленные жители пускались в погоню на оленях и собаках. Северные стражи летали даже на аэропланах, но в тундре отряд как иголка.

И так безнаказанно этот кровавый отряд до сих пор скрывается в неизвестных пространствах далекого Севера. Жители называют его довольно метко: «с того света люди». Они имеют в виду «тот свет» легендарный, но на деле это «тот свет» социальный, бывший общественный ад, который для нового поколения сделался и вправду почти легендарным.