Воскресший для мщения

— Милости просим, какие люди, какие гости… Как я рад вас видеть, — юродствовал он. — Прошу, прошу… Я надеюсь, высокому гостю у нас понравится… Прошу извинить за то, что принимаю вас в столь захудалом помещении… Но, что поделаешь? Кромешная нищета… Это про нас только говорят, что мы какие-то там крутые, а на самом деле мы законопослушные налогоплательщики, и, когда выплатим родному государству все налоги, у нас остается только на скромную пищу. Вот и сейчас на нашем скорбном столе только пара бутылок пива, правда, импортного, и остатки соленых орешков… Да где-то, помнится, был ещё вчерашний хлеб, а сосиски уже сожрали… Ртов-то сколько, сами поглядите, Алексей Николаевич…

Кондратьев молча прошел в комнату и вопросительно поглядел на Живоглота.

— Садитесь, капитан Кондратьев, — предложил Живоглот, пододвигая ему колченогий венский стул. — Еще раз мои извинения за нашу скудость. К тому же здесь ужасно холодно, дом запущенный, непротопленный… Говенный, честно говоря, домишка… Но… чем богаты… Так, я за вами поухаживаю, открою гостю бутылочку пивка, промочите горло с устатку… Какой-то вы грязный, Алексей Николаевич, где это вы так перемазались, позвольте вас спросить?

— Да что же вы все молчите, как сыч, Алексей Николаевич? — продолжал гаерничать донельзя довольный Живоглот. — Помнится, тогда по телефону вас невозможно было остановить…

— Ладно, что там говорить, твоя взяла, — пробасил Алексей. — Где Инна?

— Здесь, здесь, в соседней комнате, — охотно сказал Живоглот. Встал и пошел к двери.

— Одну минуточку, — попросил Алексей, тоже вставая с места. — Погоди немного, мне надо кое-что тебе сказать…

— Так…, — насторожился Живоглот. — Что вы имеете сказать, бравый капитан?

— Понимаешь, — как-то замялся Алексей, переминаясь в своих перемазанных джинсах нога на ногу. — Тут такое дело…

И в этот момент за окном послышался шум двигателя машины и визг тормозов. Все произошло мгновенно… Грохот в предбаннике и несколько пистолетных выстрелов. Не успел Живоглот сунуть руку в карман куртки, как Алексей выхватил из своей куртки пистолет и выстрелил прямо в голову Живоглоту. Пуля попала ему в лоб, и залитый кровью, он грохнулся на пол. В это время в комнату влетели высокий Виктор Иванов в ветровке защитного цвета, Алексей Красильников с взлохмаченными густыми волосами и торчащими усами, в камуфляжной защитной форме и бородатый Барон в кожаной куртке. Двое посланцев Живоглота из «Москвича» стояли около стены, ни живы не мертвы от страха.

— Порядок, — хриплым голосом произнес Красильников. Встряхнул густыми с проседью волосами. — А вы пошли отсюда! Садитесь на свой «Москвич» и чтобы духу вашего здесь не было! — крикнул он посланцам, и через несколько секунд их и след простыл.

— Ловко ты, — покачал головой Барон. — Двоих наповал…

— Достигается упражнением, Барон, — мрачно заметил Красильников. — Я как-никак был снайпером в Афгане… Впрочем, и ты тоже не хило стреляешь. Того, у стены классно замочил…

— А ты ещё сомневался во мне… Какие наши годы…, — самодовольно произнес Барон. — И Виктор тоже прекрасно стреляет. Он, оказывается, большой специалист не только по электрике и по снятию слепков, но и по вождению автомобиля и по пулевой стрельбе с экстремальных ситуациях.

Видя, что Живоглот мертв, Алексей бросился в соседнюю комнату. Там, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, извивалась на кровати в одном нижнем белье Инна. Окно было разбито и оттуда дул холодный ветер.

Алексей подбежал к не й и вытащил из её рта кляп.

— Там…, — простонала она, указывая на окно. — Он разбил окно и… туда…

— Ничего, далеко не убежит, — успокоил её Алексей.

Затем аккуратно развязал её. Он мучительной боли она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой… Он взял её на руки и понес в соседнюю комнату. Она увидела валяющийся на полу труп Живоглота, и глаза её загорелись огнем ненависти.

— Скотина, — прошептала она. — Паршивая скотина… Туда тебе и дорога…

В это время в комнатушку ввели Михаила Лычкина, который с ужасом и обреченностью в глазах глядел на происходящее…

Инна, превозмогая боль, бросилась к нему и ударила кулаком в лицо.

— Сволочь, сволочь, — бормотала она. — Я убью тебя…

Красильников встал между ней и Лычкиным.

— Не надо его убивать. Мы уготовили для него иную участь… Он взял у Кондратьева пистолет и положил себе в карман. — Иди сюда, парень! — пробасил он и повел Лычкина в соседнюю комнату.

Барон бережно усадил Инну на стул.

— Спасибо вам, — прошептала она. — Спасибо… Я думала — все… Я думала, нас с Алексеем сейчас будут мучить на глазах друг у друга… И готовилась к этому… А этот…, — указала она на безжизненный труп Живоглота на полу, — привел сторожить меня какого-то мерзавца, очень на него похожего. И тот сунул мне в рот кляп… А я слышала голос Алексея… Я готовилась к самому страшному… — Тут она не выдержала и разрыдалась. Алексей накинул ей на плечи свою куртку, сел рядом с ней, молчал и гладил по растрепанным волосам.