Восьмая тайна моря

- Кибернетическая у вас память, - сказал он, - но...

- Не жалуюсь. Хотите еще одну морскую историю? - весело перебил его Холостов. - Одно небольшое газетное сообщение, слово в слово, чтобы убедить вас в исключительности моей памяти.

Чигорин махнул рукой.

- Хотите? - повторил Холостов.

- Валяйте, иначе от вас не отвяжешься.

Чигорину показалось, что Холостов не просто пересказывал страшную историю гибели экипажа корабля, а смаковал ее, наслаждался ею. В этом было что-то противоестественное человеческой природе...

- Довольно, - оборвал он. - Слава богу, экипаж "Палтуса" спасся.

- Вам не нравятся морские истории? "Летучий голландец", корабли-призраки. Пираты... - Холостов усмехнулся и запел старую пиратскую песню:

Кто готов судьбу и счастье

С бою брать своей рукой,

Выходя корсаром вольным

На простор волны морской!

- И такой хлам хранится в памяти, - удивился Чигорин. Черт знает что!.

- Почему хлам? Я люблю морские истории, овеянные легендами. Тогда не было ни атомных бомб, ни ракет. Абордажные крючки, самопалы...

Чигорин пожал плечшли и подошел к окну. На океан опускался северный вечер. Над островом висели тучи. Моросил дождь. Было оживленно на лежбище: каланы возвращались на ночевку. Матки шлепками выгоняли детенышей из воды. Красавчик - сильное, холеное животное, любимец Тани - усиленно плыл к вольеру. А где же Мудрец? Старый калан всегда одним из первых вылезал из воды и часами мог ждать лакомство - свежую рыбу. Сегодня он что-то замешкался. По утрам Мудрец поднимался к дому и пищал до тех пор, пока не выходила Таня. Она гладила его по голове, потом они вместе отправлялись в вольер.

В кабинет вошел Мика Степанович.

- Мудреца не ходи на берег, - озабоченно доложил он таким тоном, словно сам был виноват в исчезновении калана.

- Может быть, он на дальнем лежбище?

- Тонет надо, - и Мика показал, как утонул Мудрец. Чигорин хрустнул пальцами. Когда же это кончится?

- Как день, так недосчитываемся одного-двух каланов. Мор какой-то.

Холостов откинулся на спинку кресла.

- Не стоит волноваться из-за таких пустяков, - лениво бросил он.

Чигорин, заложив руки за спину, круто остановился перед ним.

- Пустяк? Пятнадцать лет жизни на острове - пустяк?

- Нет, не пустяк. Но океан велик, и его не скоро вычерпаешь.

- Откуда у вас такое равнодушие? Я не могу понять вас. Мой труд - дело моей жизни. Нам поручено приумножать богатства этого острова, что мы и делаем с великой охотой, всего себя отдавая любимому труду. В этом счастье, или, как вы любите утверждать, главный алгоритм жизни - служить народу.

Холостов хмыкнул:

- Имя существительное среднего рода. Изменяется по числам и падежам, но не изменяется во времени. Вот что такое счастье.

- Кроме грамматики, есть жизнь, - возразил Чигорин. - И в жизни человечества и каждого человека счастье имеет свои времена - прошедшее и даже давно прошедшее, настоящее и будущее. И в каждом времени свои приметы.

- И какая же главная примета сегодняшнего дня?

- Знаю, знаю, какого ответа вы хотите, - нахмурился Чигорин. - Вы боитесь жизни. Я - нет. Вы не верите в светлый разум человечества. Я верю. В этом вся разница.

Мике Савельеву, очевидно, наскучила словесная перебранка, и он сказал:

- Говори, говори - язык болей. Надо дело делай - руки болей будут, хорошо будет.

Чигорин засмеялся:

- Верно, Мика Степанович! В этом вся мудрость жизни.

Холостов безмятежно улыбался.

- Позовите Парыгина, - попросил Чигорин Мику Савельева.

- Человек-рыба океан плавай. Берег не ходи.

- До сих пор не вернулся? - воскликнул Чигорин и поспешно вышел вместе с Савельевым.

Холостов остался один. Он не спеша набил трубку.

Только что оживленное лицо инженера помрачнело. Он встал, подошел к окну, прижался горячим лицом к стеклу и задумался.

Когда-то давно он вот так же стоял, прижавшись к стеклу, тусклый свет падал с темного неба, и тоска была в сердце, как и сейчас. Да, такое же чувство тревоги и неуверенности он испытывал в день смерти отца. В тот год весна была ранняя, в комнату, где лежал отец, вливался мягкий воздух, а вместе с ним - певучая болтовня птиц, вернувшихся из дальних стран. Федор Холостов несколько лет жаловался на нездоровье, однако не ждал, что так внезапно сойдет со сцены. У него был выпуклый высокий лоб, круглые глаза, дерзкий взгляд. Его знали многие, и не знал никто. Человек ловкий и хитрый, он прекрасно применялся к обществу, но личную жизнь устраивал втихомолку и в свою душу никого не пускал. Изворотливый ум помогал ему выкарабкаться из самых трудных положении.