В диспетчерской шло совещание. Здесь были начальники вечерней и ночной смен, бригадиры, сменный механик. Начальник участка Василий Иванович, узколицый, с седой шевелюрой, в прошлом грузчик, увидев Щербакова, удивленно поднял глаза, но не прервал своей речи. Как узнал Олег из выступлений, вечерняя смена не выполнила план погрузки из-за плохой работы третьего крана.
- А к утру иностранец должен быть загружен, - жестко сказал начальник участка. - За каждый лишний час простоя расплачиваемся валютой.
- Третий кран барахлит. - Начальник смены посмотрел на механика.
- Механизмы в порядке, - ответил тот, усиленно затягиваясь "Беломорканалом". - С крановщиков надо спрашивать.
- Было бы с кого, - возразил начальник смены. - Крановщик только вчера из ремесленного. Всего второй раз в башню поднимается.
- Молодежь надо учить. - Лицо Василия Ивановича хмурое. Правой рукой он барабанил по столу. - Не знаю, что и делать.
- Я согласен отработать на третьем кране, - сказал Щербаков.
Начальник участка вновь с удивлением поднял на него глаза. В диспетчерской стало тихо.
- Считайте, что отпуск я отгулял, - продолжал Щербаков.
- Ясно. Идите на машину.
Глухо шумит океан. Дождь стучит в окна. По запотевшему стеклу ползут тяжелые капли. В кабине крана тепло и душно. Щербаков некоторое время неподвижно сидит, откинувшись на спинку сиденья. Потом включает рубильники. Кабина вздрагивает, мощный грейфер, широко разинув пасть, с ходу летит на штабель угля. Щербаков перебрасывает ручку контроллера на "подъем". Рывок, и наполненный доверху грейфер плавно плывет к судну. Тонны "черного золота" летят в трюм. А грейфер, описав полудугу, снова жадно зарывается в уголь. И так беспрерывно...
Щербаков слышит, как за спиной открывается дверь и кто-то входит в кабину. Василий Иванович. Он делает шаг и останавливается рядом с Щербаковым. От его плаща пахнет дождем.
- Дайте-ка я помахаю, - говорит он скрипучим голосом.
Щербаков молча встает и уступает место. Грейфер продолжает клевать уголь. Приглушенно жужжит электромотор.
- Рассказывайте, - бросает Василий Иванович, не отрывая взора от смотрового окна.
Щербаков рассказывает. Рассказывает как бы не о себе, а о чужой жизни. Возникает образ Ани в ослепительном сиянии заходящего солнца и тут же исчезает. Вспоминаются отрывки разговоров. Острая боль вонзается в сердце...
Оба долго молчали. Василий Иванович вздохнул и поднялся с сиденья. Щербаков занял его место. Василий Иванович надел плащ.
- Рубить надо, Олег. Рубить, - сказал Василий Иванович. Завтра поедешь в пионерский лагерь и вместе с другими будешь готовить его к открытию. Работы - недели на две. На досуге подумаешь...
Василий Иванович давно ушел. Это был редкой души человек, и Щербаков с первых же дней поступления на работу проникся к нему симпатией. За кружкой пива Василий Иванович любил порассуждать о жизни. Он говорил, что человек рожден для счастья. Счастье у него было простым и ясным. "Рабочий человек - заглавная фигура на земле, - говорил он. - А раз так, - кому же, как не нашему брату, положено счастье? Только оно на блюдечке не подается. Оно вот где, - Василий Иванович глядел на свои руки. - А что поперек - рубить надо!"
Рубить надо! Щербаков вспомнил первый день самостоятельной работы на кране. Так же, как и сейчас, он грузил уголь и почему-то не мог на ходу остановить качку грейфера, сеял уголь по палубе, по причалу. Приноровился, но полный грейфер зачерпнуть не удавалось. Ослабил грузовой трос, и он змейкой скользнул с барабана. Щербаков этого не заметил. Зачерпнул полный грейфер, обрадовался, но вдруг раздался треск. Щербаков выключил рубильник. Авария. Грузовой трос был намертво зажат в подшипниках барабана. Щербаков попытался освободить его обратным ходом барабана. Тщетно. Трос еще больше запутался. На кран поднялся Василий Иванович. Осмотрев клубок изуродованного троса, коротко бросил: "Рубить надо". Щербаков взял молоток и зубило и принялся рубить трос.
"Аня затянула крепкий узел, - подумал Щербаков. - Я хотел распутать его. Василий Иванович говорит - руби. Что ж, буду рубить".
А дождь не переставал. Щербаков ждал наступления утра, чтобы опять встретиться с Аней. Он думал о том, что, может быть, не все еще потеряно. И надежда на счастье не хотела умирать в душе.
Глава третья
ОСТРОВ СЕМИ ВЕТРОВ
В воздушном лайнере Ту-104, до отказа набитом пассажирами, было жарко. Гул реактивных турбин нескончаемо сверлил барабанные перепонки.
Рядом с Парыгиным в мягком кресле полулежал человек в черном берете и читал иностранный журнал. Не только беретом, но и всем своим обликом - узким, резко очерченным лицом, тонким с горбинкой носом - он невольно привлекал внимание. Из-под расстегнутой мягкой замшевой куртки виднелась белоснежная сорочка. От него исходил запах хорошего табака. Парыгин попытался заговорить с ним. Сосед ограничивался краткими "да" или "нет".