Восьмое Небо

Этот корабль появился со стороны прихожей. Удивительно, что Ринриетта сразу его не заметила, хотя должна была — тот был самое малое втрое больше самого большого готландского дредноута. Он двигался непривычно, как-то порывисто, несдержанно, как обычно не двигаются тяжелые многотонные корабли, ведомые равномерной работой машин. В этом он скорее был похож на рыбу, которая то замедляется, то резким рывком движется вперед, непринужденно меняя потоки воздуха. Этот корабль не был ни дредноутом, ни крейсером. Он вообще не относился к классу воздушных судов, созданных человеком.

Его броневые плиты беспорядочно торчали из бортов, налезая друг на друга, как чешуя. Орудийные башни торчали бесформенными наростами вдоль треснувших и вздыбившихся палуб, как выпирающие из корпуса опухоли. Он выглядел как корабль, побывавший в самом Мареве — и вернувшийся обратно полупереваренным его смертоносными разлагающими чарами. Тонны искорёженной и изувеченной стали, вывернутой под самыми разными углами, остатки трубопровода, вплавленные в бронепалубы, распахнувшиеся зазубренные зевы труб… На смену запаху сгоревшего пороха пришла вонь скверны и разложения, тянущаяся за этим кораблем.

— «Аргест», — Ринриетта сама не заметила, как это слово слетело с ее губ, — Он пришел за ними.

— Почувствовал запах добычи, — «Малефакс» скривился от отвращения, — Неудивительно, возмущение в магическом эфире разошлось на многие тысячи миль от Уорспайта. «Аргест» явился как акула на запах крови. И он получил, что хотел.

Готландские корабли пришли в движение слишком поздно. По какой-то причине они тоже не сразу заметили появление нового хищника на арене. А когда заметили, было уже поздно что-то предпринимать. Пара потрепанных дредноутов развернулась, фокусируя на пришельце уцелевшие орудия, прочие корабли эскадры выстроились вокруг них. Едва ли они догадывались, какая сила им противостоит. Они видели огромный и пугающий, но все-таки корабль. Не представляя себе, чем именно он рожден.

«Аргест» не стал совершать маневр уклонения, не стал менять курс, чтоб задействовать все орудия, он шел на готландцев неумолимо, как лезвие гильотины скользит по своим направляющим. Казалось, даже встреть он носом двенадцати бальный шторм, и то не отвернул бы ни на фут в сторону от цели.

Первым погиб миноносец, осмелившийся открыть огонь с дистанции в несколько миль. Возможно, его капитан полагал, что остается в безопасности, имея превышение над противником в тысячу футов. Ринриетта надеялась, что Роза подарила ему быструю смерть, не дав времени на осознание своей ошибки. Из корпуса «Аргеста» навстречу миноносцу ударил луч света, показавшийся Ринриетте подобием размытого лунного свечения. Он был недостаточно ярок для того, чтоб ослепить готландских канониров, но все орудия корабля внезапно замолчали. Ринриетте не требовалось спрашивать гомункула, отчего. Контуры миноносца, прежде бывшие отчетливыми и хорошо видимыми, начали расплываться, смазываться, наслаиваться друг на друга. Словно корабль вдруг стал единым целым с воздушным океаном и теперь стремительно в нем растворялся, как капля чернил в воде. К тому моменту, когда «Аргест» поравнялся с ним, от миноносца осталась разве что легкая дымка.

Готландские дредноуты не собирались отдавать без боя победу, купленную столь страшной ценой. Подпустив «Аргест» поближе, они навели на него орудия главного калибра. Если бы «Малефакс» мог передать хотя бы сотую часть грохота этих орудий, в кабинете вылетели бы все стекла, но и без того Ринриетта закусила губу, как только те окутались дымом. Гигантская сила отдачи заставила огромные корпуса покачнуться в воздухе, словно легкие шлюпки. Совокупного веса этого залпа хватило бы для того, чтоб превратить добрую четверть Каледонийского Сердца в щебень средних размеров. Но «Аргест» даже не остановился. В несколько секунд он подошел вплотную к дредноутам и…

— Драная скумбрия!.. — выдохнула Ринриетта, ощущая, как пальцы сами собой складываются в знак Розы, — Что это?

Бреши и провалы в корпусе «Аргеста» стали расширяться сами собой, из них показались шевелящиеся полупрозрачные отростки. Это было столь неестественно, что Ринриетта замерла с открытым ртом. Отростки тянулись и тянулись, пока не сделались похожи на щупальца — щупальца исполинского кальмара, растущие из стального корпуса. Это не было шуткой «Малефакса» или ошибкой в передаче магического сигнала — Ринриетта видела, как дрогнули корпуса дредноутов. Их капитаны тоже увидели это. А увидев, уже не помышляли о бое. Остатки готландской эскадры попытались отвернуть в сторону, но слишком поздно. Сила, с которой они столкнулись, оказалась куда стремительнее самого быстроходного корабля. И куда безжалостнее.