Восьмое Небо

Еще страшнее оказалась судьба «Ослепительного». Он попросту распадался на составные части, как если бы все его заклепки в единый миг превратились в воск. Это было похоже на запись его постройки на вервях, которую гомункул пустил в обратную сторону. Ринриетта с ужасом наблюдала за тем, как грозный корабль беззвучно рассыпается, теряя броневые листы, стрингеры и штевни, как обнажаются нижние палубы, кишащие людьми в одинаковых мундирах…

Корабли королевского флота гибли один за другим. Это было похоже на битву призрачных кораблей в ее кабинете, но в этот раз рядом не было милосердного гомункула, который бы мог скрыть едкую вонь пороховой гари, грохот орудий, ослепительные вспышки и лязг сшибающейся стали. Ринриетта не могла оторвать взгляда от полыхающего неба, несмотря на то, что глаза мгновенно начали слезиться.

«Восьмое Небо» лишило их права увековечить свою славу в бою, пусть даже и обреченном. Это было избиение, хладнокровеное и насмешливое, сродни тому, что устроил ей когда-то сам мистер Роузберри. Демонстрация силы, призванная не столько уничтожить сопротивляющуюся сторону, но совершенно ее сломить и деморализовать, лишить надежды на победу. Им даже не дали последнего боя, отстраненно подумала она, чувствуя лицом обжигающий жар сгорающего неба. Возможно, источником этого жара были не полыхающие в небе костры, а сам «Аргест». Он шествовал где-то там, посреди обожженной огнем ночи, неспешно и даже лениво, как большое, сознающее свою силу, чудовище. Скоро этот жар накроет Ройал-Оукс…

Ринриетта перевела взгляд на Нижнюю Гавань. Заполненная людьми настолько, что казалась грудой копошащегося планктона, гавань исторгала из себя десятки и сотни кораблей, но она знала, что даже когда отчалит последний корабль, способный держаться в небесном океане, на берегу останется слишком много людей.

— Пусть их судьба вас не тревожит, прелестная капитанесса, — тихо обронил «Малефакс». Он всегда знал, о чем она думает, — Не вы бросили всех этих людей. Кроме того, я не думаю, что их жизни находятся в опасности.

— «Аргест» будет здесь с минуты на минуту!

— Не думаю, что в планы мистера Роузберри или «Восьмого Неба» входит устраивать здесь бойню. Они дельцы, а не убийцы, люди для них — ценный ресурс, который можно будет использовать впоследствии. Но вам бы я посоветовал не уповать на их милость. С вами у «Восьмого Неба» особенные счеты…

— Эй! — кто-то бесцеремонно потрепал ее за плечо, отвлекая от страшного зрелища, — Капитанесса, сэр! Позвольте обратиться!

— Чего тебе, Габби?

— Ваша посудина готова к полету. Если вы не возражаете, чуть позже я впишу еще одну страницу в летопись славных свершений Паточной Банды — ограбление старьевщика. Или, виноват, вы собираетесь сохранить этот подвиг за собой?.. Ладно, не сверкай глазами. Я согласен убраться с этого острова даже верхом на бочке из-под сидра, если она будет держаться в воздухе.

— В таком случае прикусите язык, господин канонир. Судя по всему, нас ожидает полет, который сам по себе будет стоить всех предыдущих подвигов.

— Так точно, сэр, — Габерон козырнул грязной рукой, но остался стоять на прежнем месте, — А, вот еще что. Шму нашла это в груде хлама. Я просто подумал, что… В общем, может, эта тряпка вам еще дорога, как память.

В руках он держал кусок ткани, столь грязной, что лишь бледно-алый оттенок позволял отличить ее от брезента или парусины. Но Ринриетта приняла ее осторожно, словно это была королевская парча из гардероба самого Каледонийского Гунча.

— Мой старый китель.

— Треуголка не уцелела, но хоть что-то… — Габерон бросил внимательный взгляд на ее облачение, — Уж всяко лучше, чем то, во что ты одета сейчас. Между прочим, твой портной тебя бессовестно надул, этот крой вышел из моды еще в прошлом году.

Ринриетта стащила с себя приталенный каледонийский сюртук и, скомкав, бросила на мостовую. Алый китель лег на плечи так мягко и естественно, словно был парусом, который долго лежал в трюме, но теперь вновь взвился на мачте. Ткань была мятой, выпачканной, зияла свежими прорехами, но, расправляя ее на плечах, Ринриетта с удивлением заметила, что испытывает облегчение. Может, мир и изменился, настолько, что отчасти накренился над пропастью, но теперь хотя бы одна его деталь была на привычном месте. А значит…

Ведьма выскочила на порог с ликующим криком, прижимая к себе что-то упирающееся, мохнатое и сердито бормочущее.

— Мистер Хнумр с нами! Я же говорила, ведьминские коты никогда не теряются!

— В таком случае тебе лучше уговорить его занять свое место на борту, — Ринриетта несколькими привычными движениями застегнула китель на уцелевшие пуговицы, — Потому что эта бадья покидает остров ровно через минуту.

Мистер Хнумр не выглядел существом, с нетерпением ждущим полета. Вцепившись в ведьму всеми лапами, он торопливо догрызал книжный переплет, усеивая ее рубашку бумажными обрывками. Увидев швертбот, высвобожденный из-под мусора и брезента, он сразу заподозрил неладное своим звериным чутьем и недовольно заворчал, явно протестуя.