Восьмой день

— Конечно, — ответил Реми. — У моего отца шесть сыновей и три дочери. Кроме того, есть еще четыре дяди, пять теток, двадцать двоюродных братьев и сестер, бабушки и дедушки. Два моих брата служат в армии. Один в правительственной, другой в РПК. Охотятся друг за другом. Два занимаются бизнесом. Один легальным, другой не очень. Еще один брат занимается политикой. И наконец, я. Вначале пробовал заняться виноделием — у меня есть отличный виноградник в Капподакии, — а потом ушел в журналистику. Во французской прессе я занимаю отдельную нишу, освещаю курдские проблемы. — Он засмеялся и налил себе и Дэнни скотча без льда. — А у вас?

— Двое братьев и я. Ни генералов, ни сенаторов.

— Вам повезло, — пошутил Реми.

Прибыл слуга с кофе-эспрессо и блюдом фисташковой пахлавы.

— Вы обещали рассказать о годичных кольцах, — напомнил Дэнни.

— Этим мы займемся позднее. А пока расскажите, что вы знаете о нас.

— О ком?

— Об иезидах, — сказал Барзан. — Или вообще о курдах.

Дэнни вспомнил разговор со священником.

— Инцаги объяснил что-то, но… я был настолько зациклен на компьютере, что почти ничего не запомнил. Насчет иезидов знаю только, что они поклоняются дьяволу.

— Дело в том, что у курдов нет своего государства, как и у евреев до образования Израиля. Когда-то курды заселяли всю Месопотамию, где сейчас расположены Турция, Ирак, Сирия, Иран и Азербайджан. Нас тридцать миллионов, и сосредоточены мы в регионе площадью не более Техаса. Если бы у нас было собственное государство, Курдистан, численность его населения была бы больше, чем в любой арабской стране, кроме Египта. Вот почему этого никогда не случится. Да, у нас есть собственный язык, обычаи, но для формирования суверенного государства этого мало. Хотя в борьбе за создание такого государства сепаратисты отдали и продолжают отдавать жизни. Мешают этому, с одной стороны, племенная обособленность курдов, а с другой — желание стран сохранить свою территориальную целостность.

Иезиды — это одна из субэтинических курдских групп. Есть курды христиане, мусульмане, последователи Заратустры, иезиды и такие, которых вообще сложно классифицировать. Но все они многие столетия боролись с местными властями. Неудивительно, что их издавна считают мятежниками и жестоко с ними расправляются. Даже не в древности, а сравнительно недавно вырезали целые деревни, уничтожали язык и культуру курдов. В Ираке против них применяли биологическое и химическое оружие. В Турции они много десятилетий вели партизанскую войну. Она до сих пор продолжается, хотя не так интенсивно.

— Тяжелая вам выпала доля, — посочувствовал Дэнни.

— Мне-то еще повезло, — сказал Реми, — а вот Зебеку действительно пришлось пережить настоящий ужас. Его родителей убили, а сам он остался в подземном городе.

— В подземном городе? — переспросил Дэнни.

— Да. В местах проживания курдов много подземных городов. Вся западная Анатолия продырявлена ими. В одной только Капподакии их дюжина. Чтобы попасть туда, туристы выстраиваются в очередь. Правда, самые знаменитые подземные города находятся в Сирии.

— И как они устроены?

— Как муравейники. В туфе — это такой камень, который легко обрабатывать, — прорезаны ходы, помещения. Археологи считают, что первые такие города появились где-то в девятитысячном году до новой эры. Их возраст почти как у сфинкса.

— Они большие? Или вроде стамбульской Цистерны?

— О, много больше. Недалеко от Узельюрта есть подземный город Невазир. Он имеет километр в поперечнике и семь этажей в глубину. Там довольно сложная вентиляционная система, разные люки и складские помещения для пиши и воды. В этом городе несколько недель могут автономно жить тысячи человек.

— Но зачем? С какой целью построены города?

— Точно никто не знает. Вроде бы в древности в них можно было укрыться от всяких напастей. Когда завоеватели опустошали целые районы. Именно в Невазир увели Зебека после гибели родителей, поскольку там было самое безопасное место. Но людей, которые оставили его там одного и должны были на следующий день прийти, убили. И он, шестилетний, провел четыре или даже пять дней под землей на глубине тридцать метров. Причем в полной темноте, потому что свеча скоро выгорела.

— Да, ужасно.

— Когда его вывели на свет, первое время он вел себя как дефективный. Но Зебек все-таки выжил, а многих просто уничтожили. Ведь в этих краях часто проводили так называемые этнические чистки. Кто побогаче, тот закрывал свой дом и уезжал. Переждать где-нибудь, пока ситуация улучшится. Меня родители в пять лет увезли в Париж, а у Зебека нашлись родственники в Риме. Я вернулся сюда шесть лет назад.

— Уехала вся ваша семья?

— Кроме дедушки. Он остался присматривать за домом.

— Вы говорите о шейхе Мунире?

Реми кивнул.

— Вас не удивляет, что я его знаю? — спросил Дэнни.

— Нет. Мне сообщили, что вы с ним виделись. Кстати, эти двое, которые привезли вас сюда, даже не знаю, как их назвать… ну, что-то вроде гвардии. Но конечно, так обращаться с вами он им не поручал.

— Значит, Мунир у вас вроде… мэра?

Реми засмеялся.