Восьмой круг. Златовласка. Лед

Конечно, при моей работе — слава богу, я давно отошел от нее — следует признать, что это часть бизнеса. С вашей точки зрения, полицейский — это человек в красивой форме, который иногда помогает вам перейти улицу, преследует преступников, всегда оказывается рядом, если голова ребенка застрянет в турникете метро. Но, леди, это потому, что вы всегда на нужной стороне улицы. Перейдите туда, где я был, и глаза у вас откроются. Будь то яблоко, пятидолларовая ассигнация или тысяча долларов — какой-нибудь полицейский всегда рядом ждет, чтобы поживиться.

Почему вы думаете, что Ландин не такой? Потому что, судя по вашему рассказу, он был самым славным мальчиком в своем квартале? Нет, дело не в этом — будь он славным, то ни за что не пошел бы в полицию. Мальчиков, которые хотят быть полицейскими, еще в детском саду обуревает желание помыкать людьми и брать взятки!

А что происходит с тем, кто поступает в полицию, если он не прирожденный взяточник? Его делают взяточником, вот что! Как думаете, где бы оказался Ландин, если бы не брал у меня денег, чтобы отдавать долю капитану, инспектору, политикам на самом верху, чтобы у них было достаточно денег давать вашему культурно-спортивному центру несколько центов и помогать воспитывать детей честными? Это шутка, леди; все это большая шутка над людьми вроде вас. Любой полицейский, любой политик ищет только отступного, взятки. Вот чего искал Ландин и вот что получил. И если хотите получить от меня совет, спишите его как чистую потерю. Пусть о нем беспокоится его адвокат. Ответил я на ваш вопрос?

Миссис Нэпп посмотрела широко раскрытыми глазами на Мюррея, тот кивнул.

— Думаю, что да.

— Вот и хорошо, — сказал Миллер. Достал платок из нагрудного кармана и утер блестевший от пота лоб. — Извините, что вынужден был так говорить, но все сводится к тому, о чем я вел речь — о том, что люди слишком жалостливы. Они не вправе беспокоиться о тех, кто того не стоит. Это неестественно. Это только создает неприятности.

— Еще один вопрос, — сказал Мюррей. — Если вы…

— Оставьте, — сурово произнес Миллер. — Я сказал леди то, что ей хотелось знать, и на этом все. Все остальное, что могу сказать, скажу только в суде. А если думаете, мистер, что я чего-то не понимаю, скажу вам то, что мне стало ясно. Эта леди не обращалась к вам, никто не пойдет на такие хлопоты развлечения ради. Это вы втянули ее во все это. — Он отмахнулся от возражений миссис Нэпп. — Я не говорю, что все сказанное ею неправда. Я только говорю, что позор втягивать благовоспитанную пожилую леди во все это, чтобы обработать меня перед судом. Не хочется говорить, в каком свете это выставляет вас, мистер.

Лифт опускался, цепи его печально бренчали.

— Что мне хочется сделать сейчас, — сказал Мюррей, — так это поехать в контору и записать на пленку все, что мы запомнили, пока это свежо в памяти. Что скажете?

— Ладно, — ответила миссис Нэпп, но в ее голосе прозвучала необычная нотка. Мюррей с тревогой заметил, что она выглядит очень старой и очень усталой.

— Уверены? — спросил он. — Вы как будто слегка не в себе.

— Просто такая реакция.

— Это естественно. Встреча прошла замечательно, правда? И когда все будет на пленке, мы сможем забыть о ней. Потом поедем в какое-нибудь приличное вечернее заведение, я угощу вас кофе и творожным пудингом. Давайте посидим «У Линди».

— Нет, — резко ответила миссис Нэпп. Слишком резко.

Мюррей не сразу понял:

— Из-за того, что миссис Миллер слушала, как муж отпускает скверные шутки о своей постановке? Ладно, поедем в другое место. В какое захотите.

— Это не было несчастным случаем, — сказала миссис Нэпп, не слушая его. — Это была попытка самоубийства, так ведь?

— Видимо, так.

— А она такая прелесть. Такая жалкая крошка. Я сидела, слушала ее и хотела сказать что-нибудь такое… Господи, — с силой воскликнула миссис Нэпп, — иногда я ненавижу всех мужчин!

Мюррей подумал, что это несправедливо по отношению к Айре Миллеру и к мужскому полу в целом, однако настроение миссис Нэпп не допускало возражений. Тут, к его облегчению, лифт остановился, и дверь приглашающе отъехала вбок. Но миссис Нэпп не двинулась с места. Он взглянул на нее и с тревогой понял, что она плачет. Отвернувшись, держа в руке платок, она беззвучно, беспомощно плакала.

Это было своего рода откровением.

Глава 9

Той ночью Мюррей плохо спал и в пять часов утра решил выпить полный стакан бренди в виде чрезвычайной меры. В контору приехал в полдень, ощущая во рту неприятный привкус и глубоко в костях усталость.

— Это, — сказал он мисс Уайтсайд, просматривая книгу записей на прием, — была одна из тех ночей, когда лучше было бы не ложиться. Многие оказались непринятыми?

— Многие, — нелюбезно ответила мисс Уайтсайд. — Большинству из них я назначила другое время, но один из них — мистер Скотт — сказал, что дождется вашего прихода. Он ушел пообедать, но сказал, что сразу же вернется. Очень хотел вас видеть.