Воспитание и дрессировка глазами собаки

Перед глазами мелькнула нависающая надо мной Ма, давящая мне на крестец и удушающий рывок поводка вверх. Мой зад автоматически опустился, но медленно и неуверенно, боясь продолжения. Ма часто поправляла меня, подталкивая ногой. Иногда это было больно.

— Молодец! — воскликнула моя укротительница и продолжила:

— Лежать!

После этой команды обычно следовал рывок поводка вниз, я соскакивала и получала пинок. Сейчас я прижала уши и максимально опустила голову, показывая, что не хочу конфликтов.

— Стоять! — Прозвучала еще одна ужасающая команда, несмотря на то, что я не выполнила предыдущую.

И тут я легла, но не потому, что решила выполнить пропущенную команду, а потому что после команды «Стоять!» мне обычно доставался пинок под живот, который был самым болезненным из всех, что я получала.

— Ты ее не поправишь? — поинтересовался Костя, но из сказанного я узнала лишь слово «поправишь», которое часто слышала после команд. Оно означало, что меня резко дернут, а потом снова будут командовать.

— Нет, — ответила ему Наташа, но я среагировала не столько на слово, сколько на интонацию. — Я всего лишь хотела проверить, что она знает. Но сейчас вижу, что знает она немало, особенно боли.

Моя новая хозяйка подошла ко мне, на что я оскалилась, давая понять, что не готова к новой партии насилия. А она села возле меня и стала ласково что-то говорить. И снова это слово «не бойся», которым меня всегда успокаивали. Я знала, что после него меня обязательно погладят, а иногда еще и мясной кусочек дадут.

И я не боялась.

Не боялась, когда со мной ласково разговаривали.

Но боялась, когда вспоминала дрессировку.

Глава 12. Собачье «сообщение»

Вернувшись домой я не перестала беспокоиться из-за того кошмара, в который пришлось вернуться. Да, меня не тащили на кинологические снаряды и даже на саму площадку. Да, меня не дергали и не били. Но рефлекс, выработанный всеми видами насилия, возвращал в те временами, когда дрессировка была сущим адом.

Понимаете? Вам достаточно сказать знакомое слово, и собака ощутит всю ту боль, что оно несло. Это очень страшно.

Именно поэтому, как только мне представилась возможность уединиться в хозяйской комнате, я написала возле кровати.

И в этой луже было все! Мои страхи и боль. Мое отчаяние. Моя мольба о помощи.

Да, я рисковала снова остаться непонятой и избитой, ведь для многих людей это не крик о помощи, а показ слабости и призыв к доминированию. Мол, раз ты слаб, значит, на тебе можно срываться.

И пусть так, но других способов сообщить о своих страхах я не знала.

Выходя из комнаты, я встретилась с Костей, который вслед воскликнул:

— Марго, что за дела?!

Я пулей пролетела по дому, забившись под стол, боясь, что «сообщение» снова было неправильно понято.

— Что случилось? — уже произнесла Наташа, тоже идя в комнату.

— Она нассала в нашей спальне!

— Не ругайся, всему есть причина!

Девушка вернулась в зал и села рядом со столом, под которым я затаилась.

— Маргоша, иди сюда, — ласково позвала она меня.

Я же вжалась в пол еще сильнее, а остатком хвоста активно виляла, показывая нежелание идти на конфликт.

Наташа продолжила меня подзывать, уже ладонью похлопывая по своей ноге. И я решилась подползти.

Меня не стали бить и даже отчитывать. Меня просто гладили и что-то ласково говорили.

Это был первый человек, который «прочитал» мое «сообщение». Который понял мое «сообщение». Который дал мне то, в чем я так нуждалась — внимание и заботу.

На этом, я надеялась, все, что связано со страшной дрессировкой навсегда прекратится. Человек не мог снова предать меня. Я в это верила.

Глава 13. Мы остались одни

Жизнь наладилась и била ключом. Правда, иногда била прям по голове, но я держалась. Например, в те дни, когда хозяева уходили на охоту без нас, собак.

И если Эльза переносила данную несправедливость спокойно, лежа у порога в ожидании возвращения любимых человеков. То я все-таки реагировала по старинке — бурно.

Сначала необходимо было оббегать весь дом, запрыгивая передними лапами на подоконник, в попытке увидеть хозяев. Когда все мои попытки с крахом проваливались, я прибегала к входной двери и пыталась делать подкоп, желая вырваться и бежать на поиски. Чаще всего Эльза лишала меня этой возможности, прогоняя грозным рыком со своего поста. И тогда я бежала в хозяйскую комнату, чтобы снять напряжение там.

Залезть на кровать, чтобы слиться с родными запахами. Достать вещи со шкафа или прикроватной тумбочки и раскидать их, чтобы занять невыносимое время. Написать возле кровати, чтобы «сообщить» о своих переживаниях. Погрызть ножку кровати, чтобы снять стресс. Лаять и выть, чтобы докричаться до ушедших людей или просто выразить эмоции.

Это все делалось не со зла, не из чувства мести или собственного достоинства. Это все делалось, что унять ту бурю эмоций, которая поднимала на лапы и толкала к активным действиям, которые у вас, людей, считаются разрушительными. Но для нас, собак, нет ничего катастрофичного, если кто-то погрыз нашу игрушку или лежанку.