Воспитание и дрессировка глазами собаки

С тех пор, как Ма стала водить меня на странную дрессировку, она и сама стала, как та мегера. Я не понимала, чем вызваны такие перемены? Может быть, я подросла настолько, что необходимо уже бороться за свои права? Но я не чувствовала пока еще в себе этих сил. Мне хотелось взаимной любви, поддержки и внимания. Хотелось, чтобы Ма занималась со мной, как прежде. Хотелось, чтобы она играла со мной и подольше гуляла. А вместо этого, меня выводили на улицу и каждую секунду резко дергали, крича «Рядом!». Что я понимала в такие моменты? Ма нервничает, на что-то злится и пытается меня уберечь от этого неизвестного «что-то». Я всячески высматривала его и пыталась защитить нас с Ма.

Иногда этим «что-то» были люди, проходящие мимо. А иногда собаки. Я чувствовала, как Ма напрягалась при их появлении. А когда они приближались, меня бил по шее рывок поводка, Ма кричала «Рядом!» и натягивала поводок так сильно, что мои передние лапы отрывались от земли.

И если изначально при встречах с собаками я лишь хотела познакомиться, то такие действия Ма говорили мне о том, что это чужаки и они угрожают нашей стае. А еще Ма, отрывая меня от земли, говорила, чтобы я заступилась за нашу стаю. Ведь приподнятая собака всегда доминирует, а значит, если другая собака не подчинится и не уберется с нашей территории, я вынуждена буду нападать.

Этот урок я освоила быстро и стала сразу же нападать на всех встречных собак, чтобы Ма лишний раз не пришлось нервничать и намекать мне на необходимость защиты.

Но что же во всем этом бедламе означала команда «Рядом!», я так и не разобралась.

Иногда Ма подавала команду, когда никого не было. Она дергала меня к себе, и я думала, что нужно идти возле нее. Но иногда она просто меня дергала. А иногда я отходила от нее и не слышала, что должна вернуться, поэтому я сделала вывод, что эта команда значит что-то другое.

А еще меня перестали кормить. Вообще. Еду я теперь получала лишь на занятиях, которые стали моим проклятием.

Как я ни показывала Ма, что не хочу на них ездить, она все равно силой затаскивала меня в машину, а потом силой тащила на площадку. И никакая еда не была для меня стимулом, чтобы лишний раз повстречаться с мегерой и ее методами.

Глава 17. Кинологические снаряды

Как я ни упиралась, мы снова оказались на дрессировочной площадке. Только в этот раз не было этой страшной мегеры, и все люди со своими питомцами отправились вглубь площадки, где стояли различные препятствия в виде бревен, лестниц и еще каких-то странных палок.

Мы с Ма стояли и наблюдали, как другие собаки пробегали по этим предметам, а через некоторые перепрыгивали. Мне захотелось тоже залезть на рядом стоящую горку, но Ма меня одернула.

Потом к нам подошел какой-то мужчина, оставив свою собаку сидеть в стороне.

— Начни с бума! — сказал он Ма. — Только держи крепче, чтобы не рухнула.

Ма повела меня к бревну, которое было приподнято над землей на ножках. Оно было не только высоким, но и узким, поэтому, когда меня на него стали затягивать, я уперлась лапами в его основание.

Как же часто в последнее время мне приходилось упираться! Неужели в нашей стае никого не интересовали мои интересы? Ведь я так мало хотела от жизни, но так много за это платила.

Ма взяла меня на руки и втолкала на бревно. Она держала меня одной рукой под живот, а второй тянула за ошейник вперед, заставляя двигаться. Под конец бревна я все-таки отважилась на самостоятельные шаги, но не потому, что перестала бояться, а потому что увидела конец своих мучений и рванула вперед. Ма отпустила меня, и я рухнула с бревна, подвернув под себя переднюю лапу.

Вскочила я уже на трех лапах, громко крича о своей боли. И о чудо! Ма села рядом со мной на корточки и стала меня обнимать и успокаивать. Она гладила меня, а я скулила, показывая, как нуждаюсь в ее ласке. В ней я нуждалась больше, чем в облегчении физической боли.

Но самое приятное, что наше занятие на этом закончилось. Ма отвела меня в машину и повезла, как мне показалось, домой. Но мы приехали в какое-то странное заведение, где сильно пахло чем-то неприятным. Меня завели в помещение, где подняли на стол. Подошла какая-то женщина в белом халате и стала ощупывать мою лапу. Я стойко перенесла осмотр, хоть и было немного страшно. Но внимание со стороны Ма были сейчас важнее.

— Перелома нет, просто ушиб, — сказала женщина в белом халате.

— Но она так кричала, — поддержала разговор Ма.

— Она просто сильно напугалась.

Я не понимала, о чем они говорили, но эта женщина мне понравилась. Она так нежно почесала меня за ушком, да и лапу осматривала бережно, ласково со мной разговаривая.

Ма сняла меня со стола, что-то сказала женщине, и мы пошли к машине. Я уже не чувствовала такой сильной боли, но предпочитала сильно не нагружать лапу.

А после нескольких дней постоянной заботы и внимания, прогулок без резких рывков и ласкового взгляда Ма я готова была хромать вечно!