Воспитанница любви

– Будь осторожна, Вера, гусар весьма распален, – завершил свой рассказ Сашка. – Кажется, ты наживешь себе мстительного врага, когда он проиграет пари. Он и обшикать может, и друзей подговорить, чтобы устроили скандал на спектакле. Так часто бывает, мне сказывали.

Девушка не верила своим ушам. Гусарский корнет ставит на кон ее честь, и все с воодушевлением поддерживают его. Возможно ли это? Не бредит ли Сашка после вчерашней пирушки?

– Как ты это знаешь? – запоздало удивилась злосчастная актриса.

– Мы были там же вначале, потом отправились по трактирам, далее не помню…

Вера с сожалением посмотрела на юношу:

– Грешно тебе, Саша. Остановись, что ты с собой делаешь?

Лукавый братец приласкался к ее плечу:

– Не брани меня, Вера, я и так уже наказан: голова вот-вот треснет.

– А что такое бенефис? – спросила Вера, вернувшись мыслями к насущному.

Сашка объяснил:

– Это представление пьесы в пользу актера. – И восхитился: – Неужто наш старец предложил тебе бенефис? Ты уже выбрала, что будешь играть? Возьми и меня!

Вера не успела ответить: в дверь постучалась Глаша и внесла огромный букет роз. К давешним благоухающим корзинам цветов прибавилась еще одна.

– Что это? – холодно спросила Вера у горничной.

Та покраснела и еле выговорила:

– Господин гусар велели передать-с. Они внизу, дожидаются ответа-с…

Вера обнаружила в букете записку, в которой значилось:

Божественная! Подарите несчастному один миг свидания. На коленях умоляю. Если не велите принимать, буду ждать вашего появления сколько придется. Ночь так ночь!

«Совсем спятил, – подумала Вера. – Или пари его так раззадорило?»

Сашка взял записку из ее рук и прочел.

– Надобно мне спуститься и поговорить с ним! – намерился было он.

– Нет, – твердо сказала Вера, – я сама спущусь. А ты, – обратилась она к горничной, – если еще раз возьмешь у чужого все равно что, я тебя прогоню.

Глаша опустила голову и присела, не смея возражать. Завязав шляпку и набросив на плечи мантильку, Вера спустилась в зал, однако там настойчивый воздыхатель не обнаружился. Пришлось выйти на улицу. Бравый гусар расположился напротив трактира, возле лавки сапожника. Он пристально смотрел на дверь, верно, ожидая Глашу с ответом. Завидев вместо горничной ее госпожу, он смешался и не сразу нашел верный тон.

– Простите за дерзость, – пробормотал корнет, избегая спокойного, внимательного взгляда Веры. – Я потерял голову совершенно…

– Боитесь проспорить дюжину шампанского? – холодно спросила девушка.

Шишков покраснел и смешался еще более:

– Вздор! Вовсе нет.

Вера решила воззвать к его протрезвевшей совести:

– Опомнитесь, сударь, ваше поведение недостойно благородного человека.

Однако гусар уже вошел в роль и, пощипав тощенький ус, насильственно ухмыльнулся:

– Актриса, которая открыто живет со своим любовником, учит меня благородству? Не много ли на себя берете, мадемуазель?

– С каким любовником? – растерялась Вера, начиная дрожать.

– Штафирка, мальчишка, актеришко, с которым выделите номер! Разве не любовник?

– Это мой брат, – тихо произнесла Вера, чувствуя, как падает сердце и страх овладевает ее душой: она совершенно беззащитна перед грубостью и наглостью.

Корнет деланно расхохотался:

– Сказывайте младенцам, авось и поверят, но я человек опытный.

– Вы попрежде глупый и пустой человек! – дерзко ответила девушка, умирая от страха.

Шишков побледнел и сжал эфес сабли так, что пальцы его побелели. У Веры душа ушла в пятки, она огляделась по сторонам и не увидела никого, кто мог бы вступиться за нее. На углу стоял нищий во фризовой шинели, незначительный человечек, лицо которого все же показалось Вере знакомым. Однако ей было не до бродяги: лихой гусар, настроенный весьма решительно, бросился в атаку:

– Будь вы мужчиной, я нашел бы способ проучить вас! Однако вы ответите за свои слова!

Вконец струсив, юная актриса инстинктивно переменила тактику. Она приняла глубоко тронутый вид и со слезой в голосе произнесла:

– Помилуйте, чем я досадила вам? За что вы пытаетесь обидеть беззащитную девушку? Я знаю, вы благородный и честный человек, иных и не бывает в гусарах, отчего же вы преследуете меня? К кому же теперь идти за защитой бедной сироте, коли самые благородные мужи, призванные быть опорой, посягают на честь и достоинство несчастной девицы, волею злой судьбы сделавшейся актрисой?

Она трогательно поднесла к глазам кружевной платочек, и сердце молодого гусара дрогнуло. Он готов был пасть к ее ногам, и Вера не знала, что лучше: его негодование или пылкая преданность?

– Я буду вашим защитником! – горячо шептал корнет, сжимая ее запястье.

Вокруг уже толпились любопытные. Определенно назревал скандал, грозящий окончательно погубить репутацию Веры.

– Оставьте барышню, корнет, иначе я вынужден буду вас вызвать! – раздалось вдруг рядом.