Воспитательные часы (ЛП)

Еще один торопливый поцелуй в губы, и она исчезает, убегая на переднее крыльцо дома. Она слегка машет рукой, и ее огненно-рыжие волосы скрывается в доме.

Будет странно, если я сяду здесь и заставлю себя кончить? Дрочить на ее подъездной дорожке? Сижу, держа руку на члене, жесткая эрекция напрягается ещё сильней в ожидании разрядки.

Прикрываю его ладонью, одна из худших гребаных идей, которые у меня когда-либо были, потому что он дергается.

Снова взглянув на дом, я стону, когда сдаюсь и засовываю дрожащую руку в штаны, сжимаю член одной рукой, а другой перекладину в джипе над моим окном. Скольжу рукой вверх и вниз, набирая скорость, голова откидывается назад, когда яйца напрягаются. Поглаживаю и поглаживаю, рыжие волосы Лорел доминируют в моей фантазии. Ее кремовые, бледные груди. Ухоженная полоса между ее раздвинутыми бедрами.

Черт, да. Да, бл*дь, черт возьми, я дрочу перед домом девушки, как законченный извращенец. Ускоряю темп от отчаяния и страха, что меня обнаружат, но чувствую себя так чертовски хорошо, что не могу остановиться.

ГЛАВА 21

«Мы добрались до моего дома, прижались друг к другу, смотря «Шестнадцать свечей», а затем трахались во время повторного показа».

Лорел

Торт ко дню рождения стоит в центре столовой ― круглый, красный бархатный торт, покрытый белой глазурью из сливочного сыра. Двадцать одна свеча утоплена в сахарный центр, свет в моей маленькой столовой тусклый. Обычно мы используем это пустое место для того, чтобы свалить наше дерьмо на стол, но сегодня комната чистая, бумага и беспорядок аккуратно сложены на буфете, который наш домовладелец сдал с домом.

Суечусь с платьем, дважды застегиваю и расстегиваю верхнюю пуговицу, оглядывая себя со всех сторон: гладкие ноги, декольте, волосы. Мое платье кокетливое, черное, и вряд ли подходит для холодной погоды, но мы внутри, где тепло, и оно сексуальное, так что я ни за что не переоденусь сейчас.

Звонят в дверь. Я взбиваю волосы перед зеркалом, поправляю декольте. Провожу блеском по губам. Разглаживаю складки на черной юбке с оборками.

У меня перехватывает дыхание, когда я медленно открываю дверь.

Ретт стоит на крыльце с букетом цветов в руках. Черная рубашка-поло и темные джинсы, он слегка ерзает под моим пристальным взглядом.

― Jolies fleurs pour une jolie fille. ― Он протягивает их мне, как только я перестаю таращиться и толкаю дверь. ― Красивые цветы для красивой девушки.

Я прижимаюсь носом к нежным розовым бутонам. Вдыхаю.

― Ты не должен приносить мне подарки. Это твоя ночь.

― Ты… потрясающая. ― Он входит в прихожую и прижимает меня к двери. Жаркий поцелуй в мои задыхающиеся губы. ― Étourdissant.

― Они прекрасны, ― выдыхаю я. ― Спасибо тебе.

Провожу его внутрь, запираю дверь. Иду в комнату, таща его за руку. В доме темно, если не считать мерцающих свечей в центре обеденного стола. Двадцать одно сияющее желание, танцующее в тени.

― Позволь мне найти вазу и немного воды для них. ― Я оставляю еще один поцелуй на его щеке. ― Сними обувь и устраивайся поудобнее.

А еще лучше ― сними рубашку, брюки и все остальное, что на тебе надето, пока не разденешься полностью. Сэкономь нам время позже. Ха-ха.

Его ботинки стоят у двери, а острые карие глаза обшаривают комнату. Оглядывает наш бежевый секционный диван и группу фотографий соседей по комнате в рамке на стене над ним.

Странно, что он оказался в моем доме: огромный, гораздо больше Донована, с внушительной фигурой, широкими плечами и узкой талией.

Краем глаза я наблюдаю за ним, когда срезаю концы стеблей цветов, опускаю их под воду и ставлю в большую стеклянную банку.

Так красиво.

Присоединяюсь к нему в столовой, где он стоит, уставившись на торт, как маяк в темной комнате.

― Детка, здесь нет стульев.

Детка.

― Я знаю, знаю, ― суечусь я. ― Но подумала, что будет романтично сидеть сверху. Помнишь сцену из фильма «Шестнадцать свечей», где Джейк Райан наконец-то привел Саманту к себе домой? И тогда они, наконец…

Ну, на самом деле, они ничего не делают, потому что чертов фильм уходит в затемнение, прежде чем они доберутся до лучшей части, прежде чем герои начнут целоваться или перейдут к горячему, страстному, перепачканному кремом сексу.

Ээ…

А может, и нет.

Ретт сгибается в талии, бегло осматривая нижнюю сторону стола, прежде чем ладонями надавить на поверхность.

― Думаю, он нас выдержит.

Его медленные руки скользят по моим бедрам, когда он приближается сзади, поднимаясь по шелковой ткани моего платья. Обхватив меня за талию, Ретт поднимает меня и кладет на стол, как будто я легкая, как перышко.

В три шага он пересекает комнату. Снимает носки и бросает их на ковер. Садится на край стола скрестив ноги, поворачиваясь к центру.

Встряхивает волосами.

Торт пылает перед нами, свечи опущены на дюйм, устаревшая люстра над нами тускло светится.

― С Днем рождения, ― шепчу я. ― И поздравляю с сегодняшним днем. Я рада, что была там.

Наши глаза встречаются через стол.

― Я тоже. Знать, что ты там, было… по-другому.