Воспоминания

— Я знаю, мам. Мне повезло, что я ее встретил.

Я попрощался и пошел к выходу. Задержавшись на миг в дверях, я оглянулся на маму и смотрел на нее, пока она меня не видела. Она стала бормотать что-то неразборчивое. Какие-то фразы, напоминающие причитание. Потом взяла со столика икону и крепко прижала к сердцу.

Отца я нашел на кухне, все в той же позе. Он встрепенулся:

— Ну что? Как ты ее нашел?

— Не знаю даже… Так она вроде спокойна… и как будто вполне в себе. А потом вдруг начала спрашивать про мою жену.

— А… да… врач предупреждал, что могут быть приступы бреда…

— А что он еще говорил?

— Что такие сильные депрессии часто случаются у тех, кто уходит на пенсию. Особенно у преподавателей. Или у тех, чья профессия связана с определенным ритмом жизни.

— Правда?

— Ну да… так он сказал. Это как-то немного успокаивает.

— А сколько это может продолжаться? Он ничего не говорил?

— Зависит… в принципе, не очень долго. Вроде как после двух-трех месяцев терапии становится лучше. Иногда, впрочем… бывает, что и затягивается… В общем, заранее ничего сказать нельзя. У всех по-разному. Как все, что происходит в голове.

В общем, лучше было усвоить сразу: с депрессией врачи бороться не умеют. Я понимал, что случиться может все, что угодно, и, естественно, думал о самом худшем. Дальнейший ход событий меня изумил, но пока что я пребывал в полной растерянности. Отец снова предложил мне кофе. Я согласился. Он снова предложил мне кекс. И я снова согласился. Мы помолчали какое-то время, потом я объявил:

— По-моему, бабушка готовилась к побегу.

— Что ты сказал?

— Я в этом даже уверен.

— Откуда ты знаешь?

— Она и не думала ходить в парикмахерскую. Просто несколько месяцев копила деньги, которые ты ей давал.

И я рассказал отцу про мой визит к парикмахерше. Новая информация подтверждала наши предположения. Страх за бабушку как-то вдруг отступил — во всяком случае, она была жива. Она могла, конечно, упасть, с ней могло что-то случиться, но самые худшие опасения нас оставили. Однако приходилось мириться с очевидностью: бабушка сбежала, ничего нам не сказав. Мы стали для нее чужими. Она осуществила то, что задумала. Это меня и пугало, и восхищало одновременно.

32

Воспоминание Фридриха Ницше

Жизнь Ницше закончилась лет за десять до его смерти. Биографы называют этот период «помутнением рассудка». Произошло это в Турине в 1889 году. Философ погрузился в почти растительное состояние, озаряемое, как вспышками, приступами бреда, связанными с его прошлым. Больше всего он переживал из-за разрыва с Лу Саломе. Эта молодая русская женщина, впоследствии муза Рильке, была предметом великой любви философа, любви в буквальном смысле разрушительной, так что сестра Ницше была вынуждена разлучить с ней брата. Выбитый из колеи, Ницше стал пить огромное количество лекарств, и, как считают многие специалисты, именно по этой причине несколько лет спустя окончательно деградировал. Не в силах забыть Лу, он из долгого летнего скитания по Италии писал своему другу Францу Овербеку, жалуясь на непрестанную боль, которую причиняют ему воспоминания: «Постыдные и мучительные воспоминания того лета приняли у меня форму безумия. Призываю себе на помощь всю власть над собой, но я слишком долго прожил в одиночестве и слишком долго варился в собственном соку, чтобы не быть, более чем кто-либо другой, четвертованным на колесе собственных чувств».

33