Воспоминания: 1802-1825

Желая воспользоваться нашим отступлением, неприятель вывел из города до сотни кавалеристов, но они были так энергично встречены и преследуемы до города, что мы могли спокойно кормить своих лошадей на очень небольшом расстоянии от Велижа.

На следующий день генерал Винценгероде направился к Усвятам. Неприятель уступил эту позицию без боя, и мы его преследовали по дороге на Витебск. Усвяты были очень удобно расположены, мы остались там несколько дней, употребив их на прочесывание местности небольшими партиями, всюду нападавшими врасплох на вражеских мародеров и захватывавшими почти без боев значительное число пленных.

4-й корпус покинул окрестности Суража, чтобы присоединиться к Наполеону, который после кровопролитных боев под Смоленском последовал за нашей армией по дороге на Москву. Генерал Винценгероде направился к Витебску, желая, насколько позволяли его силы, тревожить коммуникации противника.

Он выслал меня во главе 80 казаков к своему правому флангу в Городок, чтобы очистить этот край от французских мародеров, но главным образом для того, чтобы получить известия от корпуса графа Витгенштейна.

Генерал Винценгероде прибыл к воротам Витебска и навел страх на его гарнизон, поспешивший как можно быстрее притянуть со всех окрестностей свои караулы и фуражиров, значительная часть которых попала в руки наших казаков; между тем в Городке я захватил врасплох вражескую партию и оттуда направился на Полоцк. В ходе этого марша, столь же смелого, сколь и хорошо спланированного, генерал Винценгероде взял более 800 пленных, из которых мне посчастливилось захватить 300.

Уже в это время дезорганизация и упадок дисциплины заметно проявились в разнородных войсках, составлявших гигантскую армию Наполеона, что могло бы стать предзнаменованием ожидавшей ее катастрофы.

Получив известия о новом направлении, принятом графом Барклаем де Толли, генерал Винценгероде, с целью приблизиться к нему, двинулся, по очищении всей этой местности, на Велиж, который неприятель был вынужден оставить вследствие нашего движения к Витебску. Через одного еврея генерал прислал мне приказ идти без остановок на присоединение к нему.

Мы не могли достаточно нахвалиться усердием и приверженностью местных евреев, тем более похвальной, что они должны были опасаться мести со стороны французов и населения. Но, опасаясь еще больше возвращения польского правительства, при котором их подвергали всяческим несправедливостям и насилиям, они горячо желали успеха нашему оружию и помогали нам, рискуя своей жизнью и даже своим имуществом.

Дворяне этих губерний Белоруссии, которые всегда были отбросами польской знати, дорого заплатили за свое желание выйти из-под влияния России. Их крестьяне сочли себя избавленными от ужасающего и унизительного рабства, под гнетом которого они пребывали благодаря скупости и распутству этих дворян. Почти во всех деревнях жители взбунтовались, разломали мебель в господских домах, уничтожили фабрики и все заведения и находили в разрушении жилищ своих мелких тиранов столько же варварского наслаждения, сколько последние употребили искусства, чтобы довести их до нищеты.

Французская стража, исходатайствованная этими дворянами для защиты от своих крестьян, еще более усилила бешенство народа, а жандармы оставались сторонними наблюдателями беспорядков, или не имели средств, чтобы им помешать.

За 36 часов я проделал путь в 124 версты и прибыл в Велиж в тот момент, когда генерал Винценгероде готовился оттуда выступить. Мы направились к большой дороге, идущей от Витебска через Поречье и Духовщину к Дорогобужу. Одна из наших партий, высланных в Поречье — маленький городок с чисто русским населением, была там столь храбро поддержана усердными и отважными жителями, что захватила более 150 пленных.

Так как мы находились в самом тылу французской армии, наши марши становились более трудными и часто останавливались неприятельскими партиями, которые со всех сторон наводняли здешний край, жгли и грабили деревни. Повсюду находили мы следы произведенных ими опустошений и святотатств, и везде мы спешили на помощь несчастным жителям. Их рвение, до прихода нашего отряда никем не руководимое, придавало им мужество, но в то же время, наводило ужас на места, удаленные от опасности.

Для устранения указанного неудобства и успокоения внутренних районов страны, наш отряд двинулся на Белый, уже покинутый своими жителями. Вид наших войск и пленных, количество которых увеличивалось на каждом переходе, произвел самое лучшее впечатление и придал смелости нескольким помещикам и нескольким исправникам, которые вооружили крестьян и начали организованно и умело действовать против общего врага.

Пожар Москвы в 1812.