Воспоминания: 1826-1837

Как можно было предположить, зима прошла печально. Развлечения были заменены решением мелких политических дел и приготовлениями к новой кампании. Всегда ревниво относившиеся к России европейские державы со страхом взирали на разгоревшуюся против Турции войну, в которой они уже предвидели ее неизбежное поражение и усиление мощи нашей империи. В ревнивых глазах правительств наш молодой государь, увлеченный дорогами побед, нарушал всю систему европейского равновесия. Англия опасалась за свою торговлю на Средиземном море, Франция считала делом чести спасти своего старого союзника Султана от российского завоевания. Каждый раз она начинала интриговать и втягивала в эти дела другие правительства. Наиболее заинтересованным государством, в связи со своим непосредственным соседством, была Австрия. Видя, что Молдавия и Валахия стали российскими провинциями, она встревожилась и предложила свое посредничество. Она способствовала появлению благоприятных туркам настроений и вызывала недоверие к нам Берлинского кабинета. Все с пристальным вниманием ждали окончания войны, высказывались против намерений императора Николая, но не осмеливались высказать свою позицию открыто.

Император был спокоен, силен сознанием своей правоты и совершенно не желал упустить победу. Он отклонил, так называемые, добрые услуги иностранной дипломатии и приготовился ко второй кампании. Потери кавалерии и артиллерии в лошадях вскоре были восполнены. Резервные батальоны пополнили личный состав армии, который был сильно ослаблен болезнями, усталостью и, наконец, чумой. Так, чума нанесла огромные потери гарнизону Варны. Командовавший там генерал Головин был вынужден вывести войска из города и расположить их в пригородных садах. Были полки, численность которых сократилась до 100 человек. В этих условиях генерал Головин проявил большое мужество, а наши добрые и покорные солдаты дали замечательный пример своего терпения и послушания. Находясь перед неприятелем в разрушенном городе, где часто не хватало самого необходимого, в условиях эпидемии, они ни разу не роптали и несли службу с той же дисциплиной и порядком, которые отличали наши войска в самых благополучных гарнизонах. Граф Витгенштейн был стар и попросил заменить его. Для командования армией туда был направлен граф Дибич, который вскоре приступил к своим обязанностям и энергично принялся готовить к войне войска и военное снаряжение.

Трудности нашего правительства возросли в связи с событием столь же неожиданным, сколь и плачевным. Наш посланник при дворе персидского шаха господин Грибоедов, человек умный, но, возможно, несколько неосторожный, настроил против себя население Тегерана. Унижение последней войны сделало горожан еще менее терпимыми к русским. Он пренебрег общественным мнением, которое только ждало случая, чтобы взорваться. Сигналом к началу послужила пустячная ссора между несколькими персами и слугами Грибоедова, народ взломал двери жилища нашего представителя, и он сам, также как большая часть его служащих и прислуги стали жертвами его гнева. Они были бесчеловечным образом убиты до того, как правительство, испуганное этим неожиданным штурмом, направило посольству помощь. Раздраженный шах приказал арестовать и наказать виновников этого преступления, но нанесенное оскорбление было слишком сильно и грозило новым разрывом отношений. Петербург и Тегеран так долго восстанавливали отношения, что возникло сомнение в прочности мира, столь недавно заключенного между двумя народами.

Интересы совершенно другого характера, но высокой значимости, позвали императора в другую часть империи — в Варшаву. Командовавший там русскими и польскими войсками его брат великий князь Константин, который постепенно вошел в дела по управлению Царством, не был там любим. Одновременно он командовал корпусом, расположенном в Литве, и носящим такое же название для того, чтобы отличаться от других русских армейских корпусов, которые имели номер. Провинции, расположенные перед польскими землями — Вильно, Гродно, Белосток, Минск, Волынь и Каменец Подольский, находились под его командованием и управлялись военной администрацией. Такова была воля императора Александра. Подобное объединение всего, что было польским или могло быть польским, а также данная Царству либеральная конституция, малиновый цвет мундиров Литовского полка, вместо русского красного цвета, все это было наименее удачным решением из всего, что можно было принять. Кроме того, эти решения входили в прямое противоречие с тем, что сделала императрица Екатерина в связи с разделами Речи Посполитой.