Воспоминания дипломата

   По всем своим свойствам Кассини был своеобразным типом итальянского кондотьера. С Россией он ничего общего не имел, но, подобно целому ряду таких же, как он, иностранцев на русской службе, оказал русскому правительству немало услуг. Впрочем, Кассини и ему подобные в условиях бывшей ультракосмополитической европейской дипломатической службы могли бы с не меньшим успехом представлять любую страну. Нельзя, впрочем, не отметить, что при всей своей ловкости Кассини иногда пасовал перед англосаксонской деловой прямолинейностью и в особенности перед американской грубоватостью. Я никогда не забуду возмущения Кассини, когда драгоман американской миссии, будучи слегка навеселе, ласково похлопал Кассини по плечу, не желая считаться с выработанными годами дипломатическими обычаями посланника. Этим объяснялась и неохота, с которой Кассини говорил по-английски, хотя он и владел этим языком довольно хорошо. Принимая англичан или американцев, он обыкновенно обращался к кому-нибудь из нас с просьбой служить ему переводчиком. Мне пришлось однажды в качестве такового присутствовать при довольно курьезном разговоре. Два американских дельца, прослышав о получении нами концессии на Китайскую Восточную железную дорогу, просили Кассини передать русскому правительству их предложение переуступить им концессию за соответствующее количество миллионов долларов. Что касается английского языка, то Кассини упорно вел борьбу за сохранение среди пекинских дипломатов французского языка как дипломатического. На одном парадном обеде у китайцев после речи, произнесенной американским посланником, деканом дипломатического корпуса, по-английски, Кассини обратился через стол к Попову (кстати сказать, почти не владевшему английским языком) с просьбой перевести ему слова нашего декана. Примеру русского коллеги немедленно последовал французский посланник, обратившийся с такой же просьбой к сидевшему против него драгоману французской миссии. Вскоре после отъезда Кассини приехал вновь назначенный директор пекинского отделения Русско-Китайского банка Д.Д. Покотилов. Он совмещал с этой должностью положение агента Министерства финансов. С тех пор началась у нас двойная политика Министерства иностранных дел и Министерства финансов в Пекине в лице Павлова и Покотилова. Под знаком этого параллелизма и прошла последующая эпоха - начало постройки Китайской Восточной железной дороги и занятие нами Порт-Артура и Дальнего. Между прочим, первая телеграмма, полученная миссией в Пекине, об учреждении Русско-Китайского банка гласила: "Министерство финансов решило основать Русско-Китайский банк, имеющий носить, однако, частный характера В действительности как Русско-Китайский банк, так и общество Китайской Восточной железной дороги были образованы на тех же принципах, что и английская Южноафриканская компания известного Сесиля Родса. И в том, и в другом случае частным компаниям давались привилегии государственного характера, превращающие их в своего рода правительственные организации со многими внешними признаками суверенности. Для привлечения китайских симпатий флаги как Русско-Китайского банка, который был поднят впервые в Пекине, так и Китайской Восточной железной дороги состояли из сочетания русского трехцветного флага с китайским императорским (дракон на желтом поле) штандартом.

   Вскоре после возвращения Ли Хунчжана в Пекин прибыла и первая комиссия инженеров, выехавших затем в Маньчжурию для производства разведок по постройке новой линии. Во главе комиссии стояли инженеры Кербедзь (известный строитель варшавского моста) и Югович (впоследствии первый управляющий Китайской Восточной железной дорогой). У меня в памяти остался немноголюдный обед у Ли Хунчжана, на который были приглашены Югович, Кербедзь, Павлов, Покотилов и я. В доме Ли Хунчжана можно было наблюдать своеобразное сочетание китайского с европейским, причем европейская меблировка поражала отсутствием вкуса. На стенах были развешаны сувениры, привезенные им из европейского путешествия. В центре красовались сделанные из целлулоида, очевидно, в Германии три обрамленных вместе барельефа, изображающих посредине Ли Хунчжана, справа Бисмарка и слева Гладстона. Такого рода прозрачный комплимент был сделан Ли Хунчжану, вероятно, каким-нибудь ловким немецким промышленником, стремившимся получить ту или иную концессию в Китае.