Воспоминания. Книга об отце

— Для меня эти стихи — образец безвкусия. Ведь женщина, которую Брюсов описывает, находится в таком состоянии, что уж и плакать не может, а только всхлипывает, состояние души человека такое тяжелое, что у него уже не хватает звуков, а Брюсов, видите ли, упражняется в изысканных гипердактилических рифмах. И, выпячивая эти рифмы, Брюсов показывает, что ему нет никакого дела до этой женщины и что, вообще, этой женщины для Брюсова нет, а есть только эффектные рифмы: липовую — всхлипываю, палевая — отчаливая. Я считаю, что это не творчество, а выделка фабрикатов. Рифма в стихах играет служебную, второстепенную роль и не должна себе довлеть. Вспоминаю, как Брюсов однажды пришел ко мне и сказал: ”Вячеслав, ты в ‘Нежной тайне’ употребил рифму: полюс — Solus, ведь я тебе ее дал, а ты поместил даже не в главном, центральном стихе, а в каком-то второстепенном“. Я только пожал плечами, мне это было смешно слушать: придавать такое чрезмерное значение рифме. Но в этом и есть сущность декадентства, что часть приобретает значение целого. Это есть разложение, отпадение от целого, отделение каждого атома. Это и есть начало зла, служение дьяволу.

Мой друг Рачинский рассказал мне такой анекдот. Пришел некий великий грешник на исповедь. Исповедующий спрашивает его: ”Ты убивал?“ — ”Грешен“. — ”Прелюбодействовал?“ — ”Грешен“. — ”Разбойничал?“ — "Грешен“ и т. д. Наконец, спрашивает он: ”Еретик?“ — ”Боже упаси!“ Вот таков и я. Во всем грешен, но не еретик: в искусстве, как в религии, есть правовкусие и вкус еретика. И именно вкус еретика у Брюсова, возгласившего: ”Но последний царь вселенной, Сумрак! Сумрак! — за меня“. Да, Брюсов жрец, пусть маленький, но очень старательный, именно этого сумрака, этого зла» («Беседы», с. 308).

БРЮСОВА, Надежда Яковлевна (1881–1951) — сестра поэта, музыковед, деятель музыкального образования (1906–1916: преподавала в Московской Народной консерватории; 1918–1929: в Наркомпросе РСФСР руководила музыкальными учебными заведениями). В 1921–1943 — профессор Московской консерватории по классу теории музыки и фольклора.

БУБЕР (Buber, Martin, 1878–1965) — религиозный философ, родился в Австрии, в 1924–1933 — профессор иудаики во Франкфурте — на — Майне. После прихода Гитлера к власти — профессор Иерусалимского ун — та. Вместе с Ф. Розенцвейгом перевел Ветхий Завет на немецкий язык. В издаваемом им журн. «Die Kreatur» (№ 2, 1926) появился первый на Западе перевод Переписки из двух углов.В философии и метафизике Иванова и Бубера были некоторые созвучия, в частности, в трактовке проблем «я» и «ты» и отношениях человека и Бога.

БУЛГАКОВ, Сергей Николаевич (1871–1944) — философ, богослов. По окончании юридического ф — та Московского ун — та преподавал политическую экономию в Московском Техническом Училище; в 1901 — профессор Киевского Политехнического ин — та; в 1906–1911 — приват — доцент Московского ун — та. В 1918 рукоположен в священники (о. Сергий), организует братства Св. Софии, попадает в Крым, где становится профессором Симферопольского ун — та. С 1 января 1923 выслан из России, едет сначала в Константинополь, затем в Прагу, где читает лекции на Русском юридическом ф — те. С 1925 — в Париже, профессор Богословского ин — та. Ему посвящены стихотворения В. И. «Пасхальные свечи» (

Cor ardens;II, 265–266 и прим. на с. 706) и «Мать» (III, 524). Его жена — Елена Ивановна (урожд. Токмакова).

БУНИАТЗАДЕ, Дадаш Ходжа оглы (1888–1938) — один из руководителей борьбы за советскую власть в Азербайджане. С 1920 — нарком просвещения и нарком РКП (одновременно) Азербайджанской ССР; затем, с 1928 — пред. СНК республики, с 1932 — наркомзем ЗСФСР. Член ЦИК СССР.

БУНИН, Иван Алексеевич (1870–1953) — писатель, первый русский лауреат Нобелевской премии (1933).

БУОНАЮТИ (Buonaiuti, Ernesto, 1881–1946) — итальянский священник «модернист», его авторству была приписана анонимная книга — программа модернистов I l programme dei modernisti(1907). В 1925 был отлучен от Церкви. Профессор истории христианства в Римском ун — те, после заключения конкордата между Италией и Ватиканом в 1927 — был лишен кафедры. В 1930 ему запрещено носить рясу. Трижды собрание его сочинений вносилось в индекс запрещенных Церковью книг. В. И. познакомился с ним вскоре после приезда в Рим, но слышал о нем уже в России, вероятно, от ученика Буонаюти, августинского монаха Пальмьери.