Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 1

Народонаселение Варшавы в то время составляло около 75 000 жителей обоего пола и всех возрастов, кроме войска, чиновников и приезжих. Те, которые не видали прежней Варшавы, не могут составить себе о ней никакого понятия. Город был порядочно грязен, плохо вымощен, во многих местах вовсе не вымощен, весьма дурно освещен по ночам и находился под весьма слабым полицейским надзором. Теперь лучшая улица, правильнее, площадь, называемая Краковское предместие, простирается внутрь старого города

(stare miasto), а тогда между ими был ряд домов, и с Краковского предместия в старый город

входили и въезжали чрез узкие ворота. За этими воротами возвышалось огромное четырехугольное здание: городская ратуша, а вокруг ее были узкие, сырые, грязные улицы, лишенные круглый год солнечных лучей, потому что высокие здания препятствовали им проникнуть до земли. Возле так называемых Мировских казарм

наемный мой экипаж засел однажды в грязи по оси, и меня вынес извозчик на мощеное место на своих плечах. Вечером нельзя было выйти на улицу без фонаря, и у подъезда театра, трактиров и всех публичных мест стояла всегда толпа мальчиков с фонарями для провождения посетителей до дому. Нечистота в жидовском квартале, на Орлиной улице, была нестерпимая! Трактиры, кофейни и шинки были отперты всю ночь. Полицейские комиссары (то же, что наши частные пристава) были избираемы гражданами и, разумеется, долженствовали быть весьма снисходительными. Жили в Варшаве, как говорится, спустя рукава, почти без всякого надзора, кто как мог и как хотел. Хотя город был и не щегольской, но обращал на себя внимание великолепием и прекрасною архитектурою древних католических церквей и монастырей и некоторых казенных и частных зданий, или палат (по-итальянски Palazzo, по-польски Pałac). Королевский дворец, или замок, на высоком берегу Вислы со стороны города был закрыт строениями, но со стороны реки представлял великолепный вид. Для прогулок внутри города служили сад палат Красинского[1958], где были присутственные места, и сад палат Саксонских[1959]

, где впоследствии жил его императорское высочество государь цесаревич Константин Павлович. Кроме того, при многих домах были садики, а в домах трактиры и кофейни. Садики эти по вечерам были иллюминованы и всегда наполнены посетителями. В трактирах и кофейнях (исключая нескольких французских ресторанов, между которыми отличались ресторан Шаво, под колоннами (pod filarami), на Наполеоновской (Медовой) улице, и Пуаро на Длинной (Długiej) улице) прислуживали девушки, красивые, ловкие, болтливые и даже остроумные, и это привлекало посетителей. Вообще в Варшаве публичная жизнь была в полном развитии, и только семейные люди, старики обедали и ужинали дома. Окрестности Варшавы очаровательные. Везде множество трактиров, и везде было множество посетителей. Жизнь была дешевая до невероятности! За червонец можно было провесть преприятно день: обедать в хорошем трактире, пить кофе у молодой кофейницы, посетить театр, поужинать и прокатиться в кабриолете[1960] на четырех колесах (drόzki), запряженном парою хороших лошадей. Гастрономы ездили к немцу Шуху лакомиться кормлеными раками, к немцу Шиллеру есть жареного каплуна, начиненного сардинками, пить превосходный кофе с отличными сливками в кофейне, называемой сельскою (Wiejska kawa). Лучший обед (за рубль серебром) был у Розенгорта в улице Лешно (Leszno). Все лучшее было у немцев, как водится, т. е. изготовляли все туземцы, а продавали и брали барыши немцы.