Воспоминания о Л. Д. Ландау

Так, Коперник сам мало наблюдал, и на современном языке его следовало бы отнести к теоретикам. То же можно сказать о Кеплере. А вот Тихо Браге — типичный наблюдатель. Галилей — в основном экспериментатор и наблюдатель. Ньютон — в первую очередь теоретик, но он и много экспериментировал. Фарадей был «чистым» экспериментатором, а Максвелл — теоретиком, хотя и не чуждым эксперименту. Но, главное, все эти великие люди были мыслителями, астрономами и физиками, а относительная роль эксперимента (наблюдений) и теории в их деятельности в значительной мере определялась ситуацией, стоявшими задачами. Коперник мог опираться на уже имевшиеся результаты наблюдений, его основная цель состояла в анализе этих результатов на основе гелиоцентрической системы. Галилей не мог не экспериментировать и не наблюдать, ибо не было до него соответствующих экспериментов и наблюдений. Ньютон, хотя именно он заложил основы небесной механики (теории движения небесных тел — планет, Луны и т. д.), мог не заниматься астрономическими наблюдениями и их обработкой — это до него сделали другие (так, например, Ньютон вывел из уравнений механики законы Кеплера, обобщившие наблюдения движения планет). Максвелл опирался на результаты экспериментов Фарадея. В общем с развитием науки, расширением ее фронта, увеличением числа физиков и астрономов происходило разделение труда. Так и появились, практически только в текущем столетии, профессии: физик-теоретик и физик-экспериментатор. Уже всех создателей теории относительности и квантовой механики (Планка, Эйнштейна, Бора, де Бройля, Шрёдингера, Гейзенберга, Дирака и ряда других) можно назвать физиками-теоретиками (исключением стал Ферми, который был и теоретиком и экспериментатором). Но нужно ли говорить, что они ничего не смогли бы сделать, если бы не опирались на экспериментальные данные, полученные их предшественниками — физиками пли их современниками — физиками-экспериментаторами.

Чтобы завершить первую часть настоящей статьи, остается сделать еще несколько замечаний.

Во-первых, при том понимании теоретической физики, которое изложено выше и которое я считаю по своей сути совершенно правильным, теоретическая физика играет роль стержня, станового хребта физики. Особенно это ясно в наши дни, когда физика колоссально разрослась и разветвилась. То, что объединяет физику твердого тела, кристаллофизику, оптику, акустику, физику космических лучей, ядерную физику и все другие многочисленные направления и области современной физики, — это именно теоретическая физика — классическая механика, теория относительности, квантовая механика и другие ее разделы.

Во-вторых, такое главенствующее в известном смысле место теоретической физики во всей физике ни в какой мере не означает, что физики-теоретики аналогичным образом занимают какое-то главенствующее положение среди физиков. Дело просто в том, что теоретическая физика — неотъемлемая часть физики, принадлежащая всем физикам. Более того, тот, кто не знает и не умеет использовать теоретическую физику (в каких пределах — это другой вопрос), вообще не может считаться физиком. Это все равно как нельзя себе представить врача, не знающего анатомию, или юриста, незнакомого с уголовным кодексом.

В-третьих, существенные открытия происходят иногда на базе теории, ее предсказаний. Однако даже чаще открытия оказываются совершенно неожиданным результатом проводимых экспериментов или наблюдений. Тем очевиднее необоснованность противопоставления в физике эксперимента и теории.

Поскольку теоретической физикой в той или иной мере занимаются, таким образом, все физики, иногда не так-то легко определить, кто же из них является физиком-теоретиком. Нередко такое «звание» присваивается лишь по негативному признаку: если физик проводит различные вычисления, решает те или иные задачи и не занимается экспериментом, его называют теоретиком. В настоящее время к числу физиков-теоретиков относят часто и математиков по образованию и способу мышления, концентрирующих свое внимание на различных вопросах теоретической физики. Вообще между многими специальностями и специализациями в математике, физике, астрономии, геофизике, биофизике и т. д. отсутствуют четкие перегородки как по существу, так и в отношении наименования специальностей. Здесь есть вопросы, которые было бы небезынтересно обсудить, но этому нет места в настоящей статье. Быть может, уместно лишь заметить, что специальность «физик-теоретик» особенно широка по сравнению с большинством других — таких, как оптик, акустик, радиофизик, «ядерщик» (специалист в области физики ядра) и т. д. и т. п. Это и понятно, поскольку теоретическая физика пронизывает всю физику. А один из результатов таков: физики-теоретики (точнее, те, кого называют или считают физиками-теоретиками) нередко плохо понимают друг друга — уж очень они в ряде случаев различны по стилю работы, используемым математическим методам и т. д. Но все же, если они действительно физики, у них есть общий язык — язык теоретической физики.