Предисловие Н.К. Крупской

Отзывы и воспоминания Клары Цеткиной о Ленине имеют особое значение. Сама Цеткина была одним из виднейших борцов за дело рабочего класса, ударницей мировой революции. В прошлом году, в день 75-летия Клары, ЦК ВКП(б) написал ей горячий привет. “Ветерану международного рабочего движения, пламенному трибуну пролетарской революции, старейшему вождю Коммунистического Интернационала, другу и товарищу трудящихся масс СССР, борцу за раскрепощение женщин-работниц — Центральный Комитет ВКП(б) шлет и день 75-летия горячий большевистский привет. Соратница Энгельса, ты неустанно боролась Против оппортунизма но II Интернационале, со неси силой своего большого ума и революционной страсти ты восстала против бернштейнианства, против ревизионизма. В дни, когда вспыхнула мировая бойня, когда столпы II Интернационала позорно впряглись в колесницу империализма, ты вместе с Лениным, вместе с Розой Люксембург и Карлом Либкнехтом высоко подняла знамя пролетарского интернационализма. Ты была с нами и в дни Октября, и в дни гражданских боёв, когда мировая контрреволюция пыталась задушить первое в мире государство пролетариата. Беззаветный друг СССР, ты всегда на боевом посту, когда враг угрожает Стране Советов. Центральный Комитет ВКП(б) выражает своё горячее пожелание и твёрдую уверенность в том, что ты ещё многие годы будешь бороться в первых рядах Коммунистического Интернационала”, Этому пожеланию не было суждено исполниться, Цеткина не дожила даже до 76 лет, но последние месяцы её жизни были яркой иллюстрацией того, как верна была характеристика, которую дал Цеткиной Центральный Комитет.

Цеткина была избрана в немецкий рейхстаг, она оказалась старейшим членом рейхстага и как старейший член рейхстага она должна была открыть его. Никто не думал, что она будет в состоянии это сделать. Она жила в доме отдыха под Москвой, с трудом могла приподняться с постели, силы её ушли, она каждую минуту задыхалась. Но когда Германская коммунистическая партия написала, что был бы желателен её приезд, она ни минуты не колебалась: собрала последние силы и поехала в Германию, запасшись камфорой и другими средствами поддержания жизни. Она знала, какая опасность ей грозит, опасность быть схваченной и даже убитой фашистами. Это её не остановило. Собрав все свои последние силы, она открыла рейхстаг блестящей речью убеждённой коммунистки. Через голову рейхстага она обращалась к трудящимся массам Германии, говорила им о России, о необходимости борьбы, о социалистической революции. Свою речь Цеткина заключила словами: “Выполняя обязанность старейшего члена рейхстага, я открываю его и выражаю надежду, что мне придётся ещё, несмотря на мою теперешнюю инвалидность, открыть, как старейшему его члену, первый съезд советов Советской Германии!” Вернувшись в Россию, Цеткина почувствовала резкий упадок сил, но не бросила работы. Больная, умирающая, она диктовала брошюру “Заветы Ленина женщинам всего мира”. Брошюра кончается словами: “Великая цель светит миру. Исторический момент требует самой решительной борьбы. Он властно диктует пролетаркам, трудящимся женщинам: смотрите, осознавайте, действуйте, боритесь, боритесь! Великий момент не допускает узости женской ограниченности. Вширь, вперёд, миллионы безвестных, безымянных борцов! Вы призваны победить. Вы должны встать в ряды международных выполнителей заветов Ленина, продолжателей его бессмертного учения и дела. Будьте достойными продолжателями дела Ленина, достойными его учениками”.

Я была у Цеткиной 12 мая и рассказывала ей о съезде колхозников и колхозниц. После этого она написала письмо к колхозницам Красной Пахры, в котором она писала о важности колхозного строительства и о том, что речь товарища Сталина на съезде колхозников о женщине в колхозах должна их воодушевлять и служить руководством к действию.

Владимир Ильич очень любил и ценил Цеткину как страстную революционерку, как марксистку, хорошо, глубоко понимающую учение Маркса, как борца с оппортунизмом II Интернационала, и он очень любил говорить с ней "по душам" на те темы, которые его очень занимали, поговорить в тех разрезах, в каких он официально не выступал. Он говорил с Цеткинои об искусстве, о культурном строительстве, о международном женском движении, о германском движении и пр. Ему интересно было говорить с ней по этим вопросам, потому что он знал — она много думала над этими вопросами, широко их ставила, и ей будет понятно то, о чём он говорит.