Читаем Воспоминания о моей жизни полностью

В это время в Венеции у меня был друг, антиквар, занимавшийся также куплей и продажей современной живописи, звали которого Джорджо Дзамберлан. Моей живописью он восхищался, а ко мне относился с глубокой симпатией. Я отвечал ему тем же. Ему пришла идея провести в летнее время в Венеции ряд солидных выставок моих работ. Первая состоялась в одном из залов первого этажа Ка’Джустиниан. Чтобы получить возможность выставиться там, необходимо было разрешение Коммуны. В ту пору главой муниципалитета был некий коммунист по имени Джанквинто. Обычно коммунисты, как и демохристиане, занимают крайне враждебную позицию по отношению ко мне, поскольку почти все они любят модернизм и не желают оказывать мне поддержку, когда я словом и пером, а главным образом исключительным качеством своей живописи, выбиваю почву из-под глиняных ног их идолов. В России всякого рода модернистские изощрения держат под спудом, но руководители Москвы и стран за пределами России, стран демократического лагеря, не делают ничего, чтобы препятствовать упадку и разложению всех форм искусства. Они думают и, возможно, не без оснований, что эта чудовищная мистификация — так называемое современное искусство, как и расцвет гомосексуализма, потребление наркотиков, рост детской и взрослой преступности, чрезмерная свобода прессы и все прочие радости нашего времени — ослабляют и дискредитируют западные страны. Хотя я думаю, что ныне и в России среди тех людей, кто занимается вопросами культуры и отрицает модернизм в искусстве

, мало кто делает это искренне. Полагаю даже, что многие из них думают с большой теплотой о Париже с кафе на Монпарнасе, о Пикассо, Матиссе и прочих пресловутых лидерах Парижской школы. В период сталинизма эта так называемая школа действительно помещалась в подвалы музеев, но затем, после смерти Сталина, просочилось известие, что «кое-что в России изменилось», что здесь больше нет прежнего сурового давления и руководители принялись, corde micante,
извлекать из подвалов «шедевры» Матисса, Сезанна и всех прочих, и, кажется, даже в Эрмитаже сегодня существуют залы, посвященные псевдохудожникам из Парижа. Но делается это не из объективных, дидактических соображений, а потому, что в стране серпа и молота кое-кто испытывает ностальгию по Ville Lumière,
как это было с нами в годы фашизма. Это плохо, так же плохо, как помещать картины модернистов в подвалы по сталинской системе или уничтожать их, как это делал Гитлер. Чтобы исцелить рану, нанесенную модернистами, необходимо, прежде всего, глубоко понимать искусство
. Но это не тот случай, когда дело касается тех, кто из снобизма или из коммерческих соображений поддерживает современную живопись, делая вид, что любит ее, как не касается это и тех, кто в годы диктатуры из конформизма или простого страха притворялся, что ее не любит.

Для организации выставки в Ка’Джустиниан благосклонность почтенного Джанквинто, в ту пору главы муниципалитета, занимавшего позиции, противоположные Биеннале, была мне необходима. Как мне потом сообщили, сенатор Понти сражался как лев, чтобы мне не дали этого зала, а также не предоставили никакого другого помещения во дворце для проведения конференции по вопросу скандального положения современной живописи. Итак, в борьбе, преодолев трудности, мы открыли выставку в одном из залов первого этажа Ка’Джустиниан. Думаю, что, если бы Матисс, Брак или кто-либо другой из числа «гениев» Франции выразил бы желание выставиться в Венеции, в его распоряжение отдано было бы целиком Палаццо Дукале.

Через несколько дней после открытия выставки состоялась конференция, которая, как, собственно, все мои конференции, была встречена с одобрением и имела большой успех. Да, как обычно, были «возражения» со стороны модернистов с абстракционистом Ведова во главе. Он чем-то напоминал Сегантини, и могло показаться, что это Сегантини чудом ожил и спустился со снежных вершин Энгадина, чтобы остановиться в городе дожей и посвятить себя супермодернизму. Как только я закончил говорить и стихли бурные аплодисменты, я принялся спускаться с кафедры в выставочный зал. Меня тут же подхватили под руки с обеих сторон верный Дзамберлан, который в молодые годы в Тревизо был чемпионом по греко-римской борьбе, и сицилийский художник Привитера, выразившие готовность защитить меня в случае угрозы со стороны модернистов. Так все трое, важно шагая с высоко поднятой головой, мы прошли сквозь ряды почтенной публики. Между двумя телохранителями я ощущал себя апостолом Петром, окруженным принявшими христианскую веру гладиаторами, решившими в случае опасности защищать его до последней капли крови.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары