Воспоминания о счастье

Что ж, возможно, в подобном месте, думал Никос, шагая в указанном направлении, есть смысл проводить собеседования во дворе. Он внимательно огляделся. Как бы ни были необходимы подобные заведения, их вряд ли можно было назвать приятным местом работы. К тому же служащие наверняка должны быть достаточно крепкими физически, чего нельзя было сказать о Софи. Она казалась такой хрупкой, стоя посреди помойки, которую называла своим домом.

Наконец Никос достиг двери, указанной администратором, и вышел на просторную площадку, пересеченную асфальтированными дорожками и украшенную цветочными клумбами. Должно быть, пребывание в этом учреждении стоило больших денег.

Никос наконец заметил Софи, стоящую в дальнем конце двора возле лавочки. Она не видела его, будучи поглощенной разговором – или собеседованием? – с женщиной, явно из персонала больницы. И в тот миг, когда медсестра кивнула, отвернулась и направилась прочь, Софи заметила Никоса.

У нее подкосились ноги.

Как он нашел ее? Софи не думала, что сможет сегодня забежать в госпиталь, но, поскольку в службе занятости ей смогли предложить лишь вечернюю работу, она ухватилась за неожиданную возможность зайти сюда.

Должно быть, Никос следил за ней – это единственное объяснение.

Софи потрясенно смотрела, как он приближается к ней.

– Собеседование закончилось? – вежливо поинтересовался Никос. Взгляд его был задумчивым, как будто он прятал свой истинный интерес под некой маской.

Софи отрешенно взглянула на него, будучи не в состоянии что-либо ответить.

«Я больше не могу это выносить, – отрешенно подумала она. – Просто не могу».

Эмоциональное истощение наконец взяло свое. Пристальный взгляд Никоса буравил ее насквозь и обжигал, словно огненные искры. А она мечтала просто закрыть глаза, отгородиться от всего, но не могла. Почему он преследует ее? Почему?

– Никос… – очень тихо произнесла Софи. – Я так больше не могу…

Софи хотела вычеркнуть его из своей жизни, потому что видеть его было нестерпимо.

Никос проигнорировал ее слова. Он лишь окинул взором больничный двор, отметив каждую деталь.

– Ты действительно хочешь здесь работать? – поинтересовался он.

Софи открыла было рот для ответа, но внезапно что-то привлекло ее внимание. Никос проследил за ее взглядом. Кто-то направлялся к ним. И по мере приближения лицо Никоса становилось все бледнее и бледнее.

Боже мой…

Он мгновенно узнал этого человека, что привело его в шоковое состояние.

– Здравствуй, папа, – сказала Софи.

Словно завороженный, Никос смотрел на сгорбленную фигуру человека в инвалидном кресле, которым управляла медсестра. Пожилой мужчина с трудом поднял голову, взглядом пытаясь отыскать Софи. Она наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.

– У меня выдался свободный день, – мягко произнесла она. – Поэтому я решила навестить тебя. Как ты себя чувствуешь сегодня?

За Эдварда Грантона ответила медсестра – та самая, с которой разговаривала Софи до прихода Никоса.

– Уже лучше, потому что вы пришли, правда? – обратилась женщина к своему пациенту, и Никос видел, как тот медленно кивнул. Он разомкнул губы и медленно, с неимоверным усилием произнес одно слово:

– Софи.

И в этом единственном слове сосредоточилась вся отцовская любовь.

Софи села на лавочку возле инвалидной коляски и взяла руку отца в свою.

Медсестра взглянула на Никоса.

– У вас сегодня еще один посетитель, мистер Грантон, – произнесла она наигранным веселым тоном. И Никос знал почему. Каждый сотрудник, занимающийся такими сложными пациентами, должен всегда быть в приподнятом настроении – иначе они просто не смогут работать.

Отец Софи с трудом поднял глаза. Никос почувствовал необычайную напряженность.

– Рад видеть вас снова, – произнес он. Это была ложь, но Никос сумел выдавить ее из себя.

В глазах отца Софи не отразилось ни намека на узнавание, и Никос заметил удивление во взгляде пожилого человека, как будто тот отчаянно пытался вспомнить, кем является его гость. Но Никосу не хотелось называть свое имя. Последнее, что ему сейчас было нужно, – это напомнить Эдварду Грантону о своей корпорации.

– Все хорошо, папочка, – ласково произнесла Софи.

Воспоминания нахлынули на Никоса: то, что Софи называла отца «папочкой» когда-то, одновременно и умиляло его, и заставляло вспомнить о том, какой юной она была. Взгляд Никоса ожесточился. Теперь Софи Грантон казалась, наоборот, старше своих лет.

Боже правый… Что же все-таки произошло? Что могло так ударить по Эдварду Грантону?

Софи разговаривала со своим отцом, что-то шептала ему на ухо, по-прежнему ласково держа его руку, словно отгородившись от остального мира. Никос взглянул на медсестру:

– Вы можете сказать мне, чем вызвано такое состояние пациента?