Воспоминания о службе

В конце октября 1906 года полковник Бердяев получил назначение командиром 5-го стрелкового полка, стоявшего в Польше. С большой сердечностью и сожалением мы проводили уважаемого всеми командира к месту его новой службы. Вместо него командиром батальона был назначен из европейской части России один из помощников командира полка по строевой части, фамилию которого я забыл, настолько он был ничтожен.

С января 1907 года я мог приняться за подготовку к экзаменам в Академию Генерального штаба. Экзамены проводились по тактике, строевым уставам всех родов войск, артиллерии, инженерным войскам, по математике за полный курс реального училища (арифметике, алгебре, геометрии и тригонометрии), по всеобщей и русской истории, географии (по немым картам), по русскому языку (диктант и сочинение), немецкому и французскому языкам и, наконец, по верховой езде. Необходимо было много возобновить в памяти из того, что за время, прошедшее с окончания реального училища в 1900 году, основательно забылось. Приходилось нести службу, поддерживать товарищеские отношения. Для подготовки оставалась лишь ночь. Поэтому я распределил свое время так: придя с утренних занятий и пообедав, я ложился спать и спал часов до 7 вечера, а потом до 5 часов утра готовился к экзаменам. Поспав с 5 до 8 утра, шел на утренние занятия. Пришлось превратиться в затворника.

За всю историю батальона, начиная с 1865 года, я был третьим, кто направлял свои стопы в академию. Первым кончил ее Куропаткин, вторым в 1906 году поступил поручик Руднев, окончивший ее в 1908 году по второму разряду. Третьим безумцем был я. Из всех частей округа, желающих поступить в академию, оказалось только пять человек: два командира стрелковых батальонов, один — резервного пехотного батальона и два артиллериста.

Подав рапорт о желании поступить в Академию Генерального штаба, я стал готовиться прежде всего к окружным испытаниям, которые проводились в начале мая. Испытания эти состояли из решения тактической задачи с приложением объяснительной записки и приказа, сочинения по русскому языку и верховой езды.

Темы по первым двум предметам присылались из академии так же, как и бумага, причем на первом листе бумаги имелся отрывной клапан. На этом клапане и на самом листе бумаги были поставлены идентичные номера. На клапане писались имя, фамилия, воинская часть, ставилась подпись. Текст экзаменационной работы не подписывался. Производящий экзамен в присутствии экзаменующегося отрывал клапан и вкладывал в специальный конверт, прочие же листы бумаги — в другой. Оба конверта опечатывались и отправлялись в академию. Конверт с клапанами хранился у начальника учебной части, а тексты раздавались для оценки преподавателям, которым не были известны фамилии экзаменующихся. После того как работа была оценена преподавателем, в учебной части к ней приклеивался клапан с соответствующим номером, и тогда выяснялось, кто допускается к экзаменам в Петербурге, кто нет.

По тактике задача была на марш пехотного полка с артиллерией. По русскому языку — сочинение на тему «Значение личности в бою по роману Толстого “Война и мир”». Экзамен по верховой езде заключался в манежной езде и проверке умения преодолевать простейшие препятствия. Сдав эти три экзамена, мы продолжали готовиться к предстоящим испытаниям в Петербурге. В начале июня пришло уведомление из академии, что все мы пятеро допускаемся к экзамену. После этого я имел право на освобождение от службы, чем и не замедлил воспользоваться. Дома я не был уже четвертый год, и мне хотелось уехать к родителям, чтобы там готовиться к экзаменам в более благоприятных условиях. Но этому воспрепятствовал командир батальона. Тогда я решил обратиться в штаб округа, и оттуда дали указание немедленно отпустить меня для подготовки к экзаменам. Сердечно простившись с товарищами в лагерях, я в конце июня, нагруженный книгами, уже по Оренбургско-Ташкентской железной дороге выехал на север. В первых числах августа был дома. Брат Евгений учился уже на четвертом курсе Электротехнического института в Петербурге. Младшая сестра Юлия служила учительницей в начальной школе в 17 верстах от Белебея.

Отдохнув два дня, принялся за подготовку к экзаменам. Как ни приятно было жить дома, я все же решил поехать в Петербург, чтобы там продолжать подготовку, особенно по иностранным языкам, чего в Белебее сделать не мог. 17 августа я уже был на Николаевском вокзале в Петербурге, 20 августа 1907 года рапортом донес, что прибыл в Академию Генерального штаба на экзамены, и приказом был зачислен как явившийся в академию.

Начинался новый этап жизни.

АКАДЕМИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

Мелким дождем встретила меня столица России. После ярких красок и солнца Туркестана особенно мрачным показался Петербург с его серыми многоэтажными домами.

Оставив вещи на вокзале, я пешком прошел до Суворовского проспекта, где находилось здание академии, и по вывешенным в парадных зеленого цвета билетикам начал подыскивать себе комнату. На 4-й Рождественской улице нашел то, что искал.