Воспоминания последнего Протопресвитера Русской Армии и Флота (Том 1)

С указанной идеологией в значительной степени гармонировала и подготовка наших войск в мирное время. Парадной стороне в этой подготовке уделялось очень много внимания. По ней обычно определяли и доблесть войск и достоинство начальников. Такой способ не всегда оправдывал себя. Нередко ловкачи и очковтиратели выплывали наверх, а талантливые, но скромные оставались в тени.

Генералы Пржевальский, Корнилов, Деникин и др. прославившиеся на войне, в мирное время не обращали на себя внимания. И, наоборот, не мало генералов, - nomina sunt odiosa, гремевших в мирное время, на войне оказалось ничтожествами.

Выдвижению талантов не мало препятствовала и существовавшая в нашей армии система назначения на командные должности, по которой треть должностей {97} командиров армейских полков предоставлялась офицерам Генерального Штаба, вторая треть - гвардейцам и третья - армейцам. Из армейцев, - а среди них разве не было талантов? - на командные должности попадали, таким образом, единицы, далеко не всегда достойнейшие, большинство же заканчивало свою карьеру в капитанском чине.

В Русско-японскую войну и в последнюю Великую наблюдалось такого рода явление. Среди рядового офицерства, до командира полка, процент офицеров, совершенно отвечающих своему назначению, был достаточно велик. Далее же он всё более и более понижался: процент отличных полковых командиров был уже значительно меньше, начальников дивизий и командиров корпусов - еще меньше и т. д.

Объяснение этого печального факта надо искать в постановке службы и отношении к военной науке русского офицера.

Русский офицер в школе получал отличную подготовку. Но потом, поступив на службу, он, - это было не абсолютно общим, но весьма обычным явлением, засыпал. За наукой военной он не следил или интересовался поверхностно. Проверочным испытаниям при повышениях не подвергался. В массе офицерства царил взгляд, что суть военного дела в храбрости, удальстве, готовности доблестно умереть, а всё остальное - не столь важно.

Еще менее интереса проявляли к науке лица командного состава, от командира полка и выше. Там уже обычно, царило убеждение, что они всё знают, и им нечему учиться.

Тут нельзя не вспомнить об одной строевой должности, которая, кажется, только для того и существовала, чтобы отучать военных людей от военного дела, - это о командирах бригад.

В каждой дивизии имелось два бригадных командира. Никакого самостоятельного дела им не давалось.

{98} Они находились в распоряжении начальника дивизии. У деятельного начальника дивизии им делать было нечего. И они, обычно, занимались чем-либо случайным: председательствованием в разных комиссиях хозяйственных, по постройке казарм и церквей и иных, имеющих слишком ничтожное отношение к чисто военному делу, а еще чаще, - просто, проводили время в безделье. И в таком положении эти будущие начальники дивизий и корпусов и т. д. проводили по 6 -7, а то и более лет, успевая в некоторых случаях за это время совсем разучиться и забыть и то, что они раньше знали.

Поэтому-то в нашей армии были возможны такие факты, что в 1905-1906 гг. командующий Приамурским военным округом, ген. Н. Линевич, увидев гаубицу, с удивлением спрашивал: что это за орудие? Командующий армией не мог, как следует, читать карты (Ген. Куропаткин обвинял в этом ген. Гриппенберга.), а главнокомандующий, тот же ген. Линевич не понимал, что это такое - движение поездов по графикам.

(ldn-knigi - Линевич Николай Петрович - генерал от инфантерии

(1838 - 1908). Начал военную службу рядовым. В 1900 г., стоя во главе 1-го сибирского корпуса, во время похода на Пекин командовал русским отрядом. Когда в 1904 г. началась война с Японией, Линевич до прибытия на театр военных действий Куропаткина (15 марта 1904 г.) командовал маньчжурской армией; затем был командующим войсками Приамурского военного округа. При образовании новых армий в октябре 1904 г. назначен командующим 1-й маньчжурской армией. Когда бой при Мукдене сделал невозможным сохранение Куропаткина в должности главнокомандующего, Линевич (3 марта 1905 г.) был назначен на его место. Ни одного крупного дела с этого момента до окончания войны не было. Линевич сохранил те позиции, до которых были оттеснены русские после поражения при Мукдене, но не решался переходить в наступление, настаивая на присылке таких подкреплений, с которыми он был бы в 1 1/2 раза сильнее японцев. Когда начались слухи о мире, Линевич вместе с Куропаткиным посылал в Петербург телеграммы, в которых говорил, что победа обеспечена, мир был бы страшным несчастьем. После заключения мира Линевич остался в Маньчжурии, заведуя эвакуацией войск, затрудненной забастовками и бунтами. Нежелание Линевича прибегать к особенно крутым мерам против стачечников привело к тому, что было назначено расследование по обвинению Линевича в бездействии власти, вскоре прекращенное. В феврале 1906 г. уволен от должности главнокомандующего. - ldn-knigi)