Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

25 мая, по случаю окончания работ, приезжала комиссия, осмотрела здание таможни, осталась довольна постройкой и выразила благодарность И. С. Зиберту. В октябре по вызову Зиберта приехал в Петербург, рассказал ему о покупке мною дома и попросил дать взаймы 3 тысячи рублей. Он дал и послал меня в Новоладожский уезд для осмотра местности и собрания сведений о ценах на материал, необходимый при ремонте Новоладожского канала. Через два дня я уже ехал в Шлиссельбург на пароходе. Я так долго жил среди немцев, латышей и евреев, что мне доставляло большое удовольствие слушать русскую речь, которая ни разу не перебивалась неродным звуком. В Шлиссельбурге нанял лошадей и поехал дальше по плохой санной дороге (снег с песком). На постоялых дворах везде встречал пьяных, шумевших и игравших на гармониях. 23 октября приехал в Новую Ладогу. Город плохой, грязный и неопрятный. Осматривая город, подошел к реке Волхову и зашел в трактир. В одной комнате пьяные и оборванные рабочие пьют водку и ругаются с проститутками, в другой еще хуже, — пьяные и мужчины и женщины валяются по полу. Разузнав о ценах, возвратился в Шлиссельбург и сел на пароход, отходящий в Петербург. Кругом фабрики. Отдельно стоит дом. Я поинтересовался, что это за здание, и мне рассказали, что это дворец времен Павла I. Здесь, говорили мне, было семь дворцов. Однажды, по неизвестной местным жителям причине, Павел I приказал 6 дворцов снести и места, на которых они стояли, заровнять и запахать. Когда ему было доложено об исполнении приказа и добавлено, что седьмой стоит в целости, он изумился и сказал: «А я думал, что там всего шесть. Если седьмой остался, пусть стоит. Приставить к нему часового и вещи беречь». С тех пор дворец стоит неприкосновенно, и в нем, по уверению крестьян, водятся черти.

Возвратившись в Петербург, пошел в театр, в балет. Публика молчаливая, в получерном, лица бледные, серьезные, таинственные. Так и смахивают все на социалистов…

26 октября поехал поклониться праху Царя-мученика в Петропавловскую крепость. Я долго плакал на его могиле. Царь и в крепости. Нет, это невозможно. Мы должны перенести его в будущий храм. Его могила должна быть выделена от гробниц других государей. Петр и Екатерина были велики своими делами, а он был велик своею кротостью и милостью. Это был посланник Божий, вдохнувший новую жизнь в миллионы людей. Нет. Он не должен лежать

На острове тихом, за крепкой оградой, Омытый волнами Невы.

Он должен покоиться в храме, созданном в его память благодарным и любящим народом.

И тут вокруг святой могилыШумят не волны невских вод,

А движутся народны силы,И русский молится народ…

Грустный возвратился в Либаву. Попал на собрание русских жителей в немецком клубе. Обсуждался вопрос об учреждении русского клуба. Нашли, что необходимо для этой цели собрать семь тысяч. В подписке принял участие и я.

Все начальство порта вызвано в Петербург. Вследствие жалоб купцов министерство недовольно тем, что канал (бар) плохо очищается. Либавский порт заносится песком так сильно, что если сегодня какое место будет углублено на два фута, завтра оно опять сровняется. Работам, кроме того, постоянно мешает ветер, дующий вдоль канала. Поэтому в месяц приходится работать не более 8 дней. Об устройстве мола только говорят. Правление Либаво-Роменской железной дороги, на обязанности которого лежит улучшение порта, относится к этому делу халатно, не ставит настоящего агента и в лице главного инженера имеет в то же время и исполнителя работ. Понятно поэтому, как идет дело.

12 февраля директор Либаво-Роменской железной дороги вместе с французскими инженерами осматривал гавань. Кажется, пришли к заключению порт не увеличивать. Следовательно, все работы пропали даром. Машины передаются купцам с тем условием, чтобы они производили очистку порта на свои средства и под своим руководством и наблюдением. Поговаривают, что общество Либаво-Роменской железной дороги берет их себе, на свои надобности и что новое здание таможни будет строиться по ту сторону канала. Именно там и следовало строить здание таможни, потому что теперь подача вагонов к зданию неудобна и для города, и для дороги. У нас все так. Конечно, все это происходит потому, что во всем имеется в виду лишь одна личная выгода, а не общественная польза, не интересы государства. Все делается и потом переделывается, не достигая цели, ни общегосударственного блага.

В № 58 «Современных известий» напечатали наконец мою корреспонденцию из Либавы о том, что прах государя должен покоиться в новом храме. Напечатали и стихи[706].

По поручению И. С. Зиберта поселяюсь на работы в Оренбург.

М. Е. Николаев. Мои воспоминания

Посвящается моим детям

Бог труды любит

Русская пословица