Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

Чрез двенадцать лет я снова приехал в Киево-Печерскую лавру. По пещерам с нами ходило много народу. Выйдя из пещер, сели на лавочку и стали рассказывать, кто откуда приехал. Были здесь и из Оренбурга, и из Перми, и из Сибири. Один из богомольцев стал рассказывать, что ему передавали старцы, как здесь двенадцать лет назад случилось чудо: один владимирец настоятельно требовал, чтобы ему открыли мощи, и когда сделали по его желанию, то он пришел в состояние окаменения и долго так оставался, пока наконец после молитвы иеромонаха и жены своей пришел в чувство.

— Все это верно, друзья мои, — сказал я. — Все это было двенадцать лет назад со мною.

Все слушавшие были поражены рассказом, и многие прослезились.

Всякие раскольничьи увещания и разговоры я слушать перестал, и никакие религиозные сомнения меня уже больше не смущают. Я кончил. Жизнь моя, можно сказать, прожита. На склоне лет своих я ежечасно благодарю Господа Бога за то, что он вложил в меня любовь к труду и дал мне возможность еще в детстве научиться бояться Бога, веровать в него и надеяться на него.

Н. И. Заборский. Летопись села Зачачье

От редакции:

Печатается впервые по рукописи: ИМЛИ. Древлехранилище им. В. И. Малышева. Северо-Двинское собрание. № 907.

Рукопись составлена Николаем Ивановичем Заборским (1887–1953), крестьянином села Зачачье, Холмогорского уезду Архангельской губернии (ныне Емецкий Район Архангельской обл.). См. о нем: Гунн Г. Две реки — два рассказа. М., 1976. С. 71–72. Повествование Г. П. Гунькина (Г. Гунн — один из его литературных псевдонимов) о посещении Н. И. Заборского относится к 1951 г.; он же четверть века спустя получил от сына Н. И. Заборского «конторскую книгу», случайно оставшуюся в доме после распродажи всей библиотеки (Там же. С. 77–78). Впоследствии Г. П. Гунькин передал эту, никак не озаглавленную автором, рукопись в Древлехранилище им. В. И. Малышева Пушкинского Дома РАН. Рукопись представляет собой частично сшитую тетрадь. В начале это четыре отдельных листа оберточной бумаги размером приблизительно 35 х 20 см, исписанных карандашом и не закрепленных в блоке. Потом следует тетрадь из 24 листов более плотной оберточной бумаги в среднем размером 25 х 20 см, тетрадь из 14-ти листов приблизительно того же формата, еще 14 сшитых в тетрадь листов 28 х 24 см (но есть среди них и 23 см по высоте), тетрадь в 30 листов подобного же формата нарезки, после чего формат увеличивается до 37 см по высоте и укрупняется до шести тетрадей, 194-й лист которых — последний в этом варианте «писчего материала». Конец рукописи пишется карандашом (иногда красным) уже на сшитых в тетрадь листах линованной (по преимуществу) бумаги, канцелярских бланках. Последняя запись была сделана на л. 216 (по архивной пагинации) и датирована 4 апреля 1953 г., еще четыре листа остались незаполненными. Возможно, Н. И. Заборский чувствовал уже, что не вернется к этим записям, и в конце последней поставил свою подпись. Все тетради сшиты в единый блок и вложены в картонный переплет, оклеенный зеленой «мраморной» бумагой, с матерчатым корешком и наугольниками. Публикуемая «летописная» часть текста занимает малую толику всего повествования (24 листа из 216): с 1946 г. «летопись» превращается в «дневник», т. е. меняет свою жанровую отнесенность — и постепенно ставшие почти ежедневными эти записи заполнили остальное бумажно-обёрточное пространство импровизированной книги. При публикации сохраняются некоторые, не всегда грамматически правильные, написания автора; не прочитывающиеся по внешним краям листов слова заменены многоточиями; слова, написанные автором сокращенно, раскрываются в скобках; оставшиеся непрочтенными фрагменты текста отмечаются пометой [нрзб).

[…] стегали розгами и обливали нагого холодною водой. Который подвергался такому наказанию, считалось заплачено, всё равно как деньгами, и никогда не требовали.

Колдуны

В древния времена да и по сие время существуют нечестивые люди, колдуны, которые обольщают народ своей ехидней хитростью, выманивают деньги, в разных случаях шепчут наговоры и заклинания, как то: на привораживание, на отсушку, на остуду, от лихорадки и против многих других болезней. На свадьбах присутствие колдуна необходимо: без него, пожалуй, спортят молодых, и их оберегают от прикосов и хищных людей. Привораживание делается наговором на воду, на пиво, на вино и хлеб, и на блины и дается это для употребления в себя. Так делается во всех случаях: пускают по ветру и грязью бросают во след. Случается, и по злости людей и скота портят и закрывают, а другие колдуны лечат и открывают. Первые считаются злыми, а вторые — добрыми. Впрочем, неизвестно, какой силой они действуют, это чародейство не всякому понятно да и разгадать очень трудно. Н. Забор[ский].

1801 год