Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

В [1]778 году я, будучи при должности у городничего, начал тяжбу за помещицу вдову Степаниду Павлову, дочь Суботкину с ее дочерьми Акулиной и Катериной, из коих первая была в замужестве за шурином моим Самуилом Фоминым, сыном Торочковым, с солдатскою дочерью Агафьей Алексеевой, дочерью Шелимовой, за которую был заступщик секретарь Иван Сергеев, сын Третьяков. Тут я много себе хлопот и убытков претерпел, и для того не советую я никому никогда, без крайней и необходимой нужды, в тяжбу вступать, особливо если противная сторона сильна, ибо нынешних веков производство дел бесконечное и основания не имеющее. Судящие всегда обнадеживают обе тяжущиеся стороны и, продолжив тяжбу, следовательно наведя волокиты и убытки, наконец бедный со всею своею справедливостью остается виноватым. Но я в сем случае, сверх чаяния, единственно промыслом Божиим, остался с авантажем. Дело мое [1]779 года, июня 9-го числа, во Псковском верхнем земском суде, хотя с великим трудом, решено в пользу мою. Потом, в сентябре месяце, домогался я у той вдовы выстраданное тяжбою имение, деревню Павлихино, мужеска полу по третьей ревизии одиннадцать душ, с пашнею и сенными покосами, купить за девятьсот пятьдесят рублев, и, отправившись в Полоцк, совершили там купчую на имя племянницы моей Матрены Алексеевой дочери жены Яхонтовой, что не без сомнения было, поелику на чужое имя, а напоследок еще сомнительнее вышло, что муж ее Иван Захаров, сын Яхонтов, отрекся ее, назвав незаконною женою, в чем довольно меня и тревожили, доколе переждал все сии волнующие коловраты, о чем сказано будет ниже.

В том же 1779 году уездного суда судья Акинфий Андреев, сын Пантелеев, согласясь с секретарем Третьяковым, вознамерили мстить мне свою злобу: Пантелеев — за происходимые по землям его, внутри Велейской вотчины состоящим, споры, где я, будучи управителем, был против его соперником, а Третьяков — за девку Шелимову, от которой я тяжбою отлучил деревню Павлихино, вкупе же завиствуя моему счастью, что я из подлости стремлюсь быть владельцем недвижимого. Ко опровержению того умыслили меня достать к себе в команду, с тем чтобы навести притеснение и пресечь способы к произвождению вышнего степени, лишить права пользоваться недвижимым. Самым делом удобным им представлялось сие произвесть в действо. В таком положении потаенно просили они генерал-губернатора Якова Ефимовича Сиверса[72]

доношением и партикулярным письмом о переводе от городничего к ним в суд, на что вскоре и резолюция последовала, по которой я к ним переведен; но о замыслах их я отнюдь не знал. В течение же времени у них в команде прошло без всякого мне оскорбления, что почитаю я за защиту Всемогущего Бога и Пресвятой Девы Богородицы. И како бы легко можно им меня обидеть! После смены их остался я в команду другим присутствующим, но искушения тяжкого не избегнул, о чем изъяснено будет ниже.

1780 года, мая 4-го дня, будучи при должности в уездном суде, нанял я крестьян Леона Корнилова с товарищи 9 человек строить в сельце Павлихине дом, длиною на четырех саженях с половиною, поперек три сажени трехаршинных, с перерубами, четыре покойца. Поднесли в них дверей семь, окон девять, да им же выкопать под теми покоями погреб вдоль три сажени, поперек две, глубиною два аршина с половиною. За оную работу заплатил я денег сорок рублей и пять четвертей, который помышлял я иметь для приезду временно, а напоследок благоволил Бог и всегдашнее жительство, где живу и поныне, славя Творца моего со удовольствием.