Воспоминания солдата (с иллюстрациями)

В этот день Гитлер был сильно расстроен провалом нашего контрнаступления под Кюстрином. В основном его упреки шли в адрес командующего 9-й армией генерала Буссе. Последний при подготовке наступления слишком мало израсходовал артиллерийских боеприпасов. В первую мировую войну во Фландрии расходовалось для такой же операции в 10 раз больше артиллерийских боеприпасов. Я указал Гитлеру на то, что Буссе не располагал большим количеством боеприпасов, а потому и не мог израсходовать больше того, что у него было. “Тогда вам следовало бы об этом позаботиться!” – воскликнул Гитлер. Я привел ему цифры, которые говорили, что находится в моем распоряжении, и сказал, что Буссе получил от меня весь наличный запас боеприпасов. “Тогда виноваты войска!” Я указал Гитлеру на очень большие потери обеих дивизий, принимавших участие в наступлении. Эти потери говорили о том, что части с величайшей храбростью выполняли свой долг. Доклад был окончен в удручающей обстановке. Вернувшись в Цоссен, я еще раз удостоверился в правильности цифровых данных относительно боеприпасов, использованных при наступлении, проверил цифры потерь наступавших частей и, составив подробную сводку, направил Кребса на вечерний доклад к Гитлеру: у меня не было ни малейшего желания вторично затевать с ним бесполезный спор. Кребс получил от меня задание добиться разрешения Гитлера на мою поездку завтра, 28 марта, в район франкфуртского предмостного укрепления на Одере. Я хотел лично на месте убедиться, выполним ли гитлеровский план наступления пятью дивизиями с этого небольшого предмостного укрепления с целью прорыва блокады Кюстрина (Костшина) восточное Одера. До сих пор мне не удавалось, высказывая одни лишь сомнения, отвергнуть план Гитлера.

Поздно ночью Кребс вернулся из Берлина в Цоссен. Он сообщил мне, что Гитлер запретил мою поездку во Франкфурт-на-Одере и приказал явиться к нему 28 марта вместе с генералом Буссе для обсуждения “положения”. Гитлер воспринял мою сводку как своего рода поучение и поэтому очень рассердился. Обсуждение обстановки должно было, следовательно, проходить весьма бурно.

28 марта 1945 г. в 14 час. в тесном бомбоубежище имперской канцелярии собрался обычный круг людей; был здесь и генерал Буссе. Появился Гитлер и приказал Буссе начать доклад. После нескольких фраз Гитлер прервал его, упрекнув в том, что он многие факты опускает, как раз те факты, которые, как мне казалось, были вчера мною опровергнуты. После двух-трех фраз меня охватил гнев. Я прервал Гитлера, указав ему на сообщения, которые я сделал 27 марта в устной и письменной форме.

“Разрешите прервать вас. Вчера я обстоятельно докладывал как в устной, так и в письменной форме, что генерал Буссе не виноват в неуспехе наступления под Кюстрином. 9-я армия использовала все боеприпасы, которыми она располагала. Войска выполнили свой долг. Об этом говорят их слишком большие потери. Поэтому я прошу не делать генералу Буссе никаких упреков”. Гитлер ответил: “Я прошу всех господ, кроме фельдмаршала и генерал-полковника, покинуть помещение!” Когда все присутствовавшие вышли в приемную, Гитлер заявил сухо: “Генерал-полковник Гудериан! Ваше здоровье говорит о том, что вы нуждаетесь в немедленном шестинедельном отдыхе!” Я поднял правую руку: “Я ухожу в отпуск” – и пошел к двери. Я уже было взялся за дверную ручку, как Гитлер остановил меня: “Пожалуйста, останьтесь же до окончания доклада”. Я молча занял свое место. Участников совещания пригласили в помещение, снова начался доклад, как будто ничего и не произошло. Правда, теперь Гитлер не решался делать выпадов против генерала Буссе. В течение доклада,

который длился бесконечно долго, два или три раза меня просили высказать свое мнение. Но вот участники покинули бункер. Кейтель, Иодль, Бургдорф и я остались. “Пожалуйста, подумайте о восстановлении своего здоровья. За шесть недель обстановка станет критической. Тогда вы мне и будете особенно нужны. Куда вы хотите поехать?” – повторил Гитлер. Кейтель посоветовал мне поехать в Бад-Либенштейн. Ведь там так прекрасно! Я ответил, что там уже американцы.

“Вот что? Тогда в Гарц, в Бад-Заксу”, – предложил заботливый фельдмаршал. Я поблагодарил его за участие, заметив, что сам выберу себе место отдыха, причем такой курорт, который противнику не удастся занять в течение 48 час. Подняв еще раз для приветствия правую руку, я покинул в сопровождении Кейтеля бункер фюрера, только теперь уже навсегда. На пути к стоянке машин Кейтель, беседуя со мной, заявил, что я поступил совершенно правильно, не став возражать на этот раз фюреру. Что я мог сказать ему на это? Напрасно было бы возражать.

Вечером я прибыл в Цоссен. Жена встретила меня словами: “Почему же так поздно?!” Я ответил: “Зато в последний раз. Я ушел в отпуск”. Мы бросились друг другу в объятия. Для нас это было спасение.