Воспоминания солдата (с иллюстрациями)

такое решение министерства мы считали невыгодным. Затем было установлено, что район восточное демаркационной линии должен быть оставлен нами к 22 сентября. Этот срок был настолько коротким, что мы даже не могли эвакуировать наших раненых и подобрать поврежденные танки. По-видимому, к переговорам об установлении демаркационной линии и о прекращении военных действий вообще не был привлечен ни один военный.

В связи с оставлением Бреста следует вспомнить еще одну небольшую сцену. Епископ Данцига (Гданьска) О'Роурк вместе с примасом Польши кардиналом Глондом покинули Варшаву и направились на восток. Когда оба эти духовных лица прибыли в Брест, то, к своему большому удивлению, они натолкнулись там на немцев. Кардинал повернул на юго-восток и скрылся в Румынии. Епископ данцигский выбрал путь на северо-восток и попал прямо в наши руки. Он попросил разрешения побеседовать со мной, на что я охотно согласился. Беседа состоялась в Бресте. Так как он не знал, где ему может быть обеспечена безопасность, и ни в коем случае не хотел, чтобы его передали русским, я посоветовал ему присоединиться к одной из моих транспортных колонн, которые подвозили продовольствие и боеприпасы из Кенигсберга (Калининграда). Оттуда он легко смог бы добраться до эрмландского епископа и встать под его защиту. Епископ принял это предложение и вместе со своей свитой спокойно выехал из военной зоны. Позже в любезном письме, подчеркнув традиционное рыцарство немецкого офицерского корпуса, он благодарил меня за оказанную ему помощь.

В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеий, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных У поляков запасов, которые оставались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время. Наше пребывание в Бресте закончилось прощальным парадом и церемонией с обменом флагами в присутствии комбрига Кривошеина16.

Прежде чем оставить крепость, которая стоила нам столько крови, мы проводили 21 сентября моего адъютанта подполковника Браубаха на вечный покой. Я тяжело переживал потерю этого храброго офицера и старательного сослуживца. Рана, которую он получил, сама по себе и не была бы смертельной, но наступивший затем сепсис поразил сердце, что привело к смертельному исходу.

Вечером 22 сентября мы прибыли в Замбрув. 3-я танковая дивизия была уже впереди; она направлялась в Восточную Пруссию. Другие дивизии следовали за ней. Корпус как боевая единица больше не существовал.

23 сентября мы остановились в Галлингене, в прекрасном имении графа Бото-Венда из Эйленбурга. Сам граф был в действующей армии, поэтому мы были приняты его любезной супругой и прелестной дочерью. У них мы отдохнули несколько дней; отдых после стремительного похода хорошо подкрепил нас.

Мой сын Курт хорошо перенес эту кампанию. От моего второго сына Гейнца я не имел никаких известий, так как вообще за всю кампанию ни одна полевая почта не успевала за войсками. Это был большой недостаток. Теперь мы надеялись на скорое возвращение на родину к прежним местам дислокации, чтобы быстро привести войска снова в боевую готовность.

В то время мы также надеялись, что быстрая победа в Польше окажет определенное политическое воздействие и западные державы удастся склонить к разумному миру. Мы полагали, что Гитлер в противном случае быстро решится начать наступление на запад. К сожалению, обе надежды оказались иллюзорными. Началось то время, которое Черчилль назвал “странной войной”.

Воспользовавшись свободным временем, я посетил своих родственников, проживавших в Восточной Пруссии. Среди них я встретил племянника из Западной Пруссии, который вынужден был стать польским солдатом, а теперь, освобожденный из плена, хотел служить своему собственному народу.

9 октября штаб корпуса был переведен в Берлин. По пути в столицу я снова повидался со своими родственниками в Западной Пруссии, пережившими тяжелые дни наподобие Бромбергского кровавого воскресенья. Нанес я визит также и своему родному городу Кульму (Хелмно), нашел там дома, в которых жили мои родители и бабушка. Это было, пожалуй, последнее свидание с родными местами.

Вернувшись в Берлин, я вскоре испытал радость: мой старший сын был награжден железным крестом I и II класса. Он принимал участие в тяжелых боях в Варшаве.

Я не могу закончить описание польской кампании, не упомянув о своем штабе, который во главе с начальником штаба полковником Нерингом работал блестяще. Благодаря своей хорошей выучке и отличной технике составления и отдачи приказов и распоряжений штаб во многом способствовал успехам корпуса.

Между двумя кампаниями