Воспоминания. Том 2

Потом, для рассмотрения рабочего вопроса, была учреждена новая комиссия, вместо комиссии Шидловского, под председательством министра финансов В. Н. Коковцева. Комиссия эта также ничего практического не сделала. Некоторые из ее предложений обсуждались в комитете министров под моим председательством, причем комитет министров вынес решение о необходимости прежде всего установить в широких размерах страхование рабочих от несчастных 333 случаев и болезней, но прошло 5, скоро 6 лет, а по этому предмету, тоже ничего не сделано, только ныне, наконец, дошел до Государственного Совета проект страхования рабочих, который имеет быть рассмотрен в непродолжительном времени в общем собрании Государственного Совета, так как проект этот уже в комиссиях прошел.

Одновременно со всеми перипетиями по указу 12 декабря и последствиями Гапоновского шествия, происходили другие совершенно исключительные события: так 4 февраля Великий Князь Сергей Александрович был убит посредством бомбы анархистом Каляевым. Как теперь уже выяснилось, убиение это было убийством, решенным центральным революционным, анархическим комитетом, и было произведено при ближайшем участии агента тайной полиции Азефа, который впоследствии, в министерство Столыпина, начал играть особо выдающуюся роль. Как оказывается теперь, этот Азеф организовал и убийство Плеве, будучи агентом тайной полиции у департамента полиции во время Плеве.

* В связи с указом 12-го декабря произошли следующие обстоятельства, которые имели значение в дальнейших событиях. До преобразования 17 октября существовало два высших административных учреждения, которые иногда и законодательствовали в смысле выработки законов, подносимых на утверждение Его Величества - комитет министров и совет министров. Последний собирался только под председательством Государя, что вытекало ясно из самого закона и было освящено практикою. Совет этот собирался весьма редко, иногда не собирался годами.

В январе 1905 года Государь собрал совет, уже не помню по какому вопросу, а затем в конце обратился, как бы между прочим, к графу Сольскому и сказал: "А затем я вас прошу, граф, собирать совет по всем вопросам, которые будут возбуждены министрами или которые Я буду указывать". Это повеление всех смутило, так как во первых оно было неясно, следует ли в комитете министров продолжать обсуждение по указу 12-го декабря, во вторых никогда ранее совет министров не собирался иначе, как под личным председательством Государя, а в третьих в сущности это повеление Государя упраздняло комитет министров.

Вслед за этим граф Сольский испрашивал указаний Государя, о том, как понимать Его повеление. Какие указания он получил, я 334 в точности не знаю; кажется, не получил никаких определенных указаний. Для всех же было очевидно, что Государь уже не придает значения реформам, провозглашенным указом 12-го декабря, и что Он находится под влиянием лиц, им враждебных. Это, впрочем, имело место уже со времени истории взятия Порт-Артура, всей безобразовщины и несчастной войны.

Мне постоянно говорили, что Государь меня не любит, а другие ненавидит, потому что у меня резкая манера говорить с Ним.

Я сознаю, что вообще при спорах бываю резок и всегда говорю в сыром виде то, что думаю. Это, вероятно, шокировало Государя. Но так я говорил и с покойным отцом Его Александром III и никогда не слышал от Него прямо или косвенно по этому предмету упреков. Александр III благоволил ко мне до самой смерти и говорил, что Ему нравится, что я всегда не стесняясь говорю то, что думаю.

Императрица Мария Феодоровна была ко мне, когда Император Александр III был жив, враждебна из за сплетен, связанных с моей женитьбой. При первом представлении моем Императрица после смерти Ее Августейшего мужа, я, между прочим, сказал о том, как новый Император будет относиться к министрам, назначенным Его отцом, и что при существующих интригах могут быть в этом отношении неожиданности. На это Императрица заметила:

- Едва ли вам следует жаловаться на интриги, ведь интриги эти не поколебали вас при моем муже и до самой Его смерти вы были министром, к которому Он наиболее благоволил.

Конечно, Император Николай часто питал ко мне дурные чувства не потому, что у меня резкая манера говорить и даже не столько вследствие интриг, а потому, что в глубине своей души Он не может не сознавать, что все, что я Ему говорил, все, о чем я Его предупреждал - случалось и случалось именно потому, что Он меня не послушал.

После последовавшего сказанного выше повеления графу Сольскому, в комитете министров рассматривались только текущие дела, все же дела по преобразованиям перешли в совещания, которые иногда назывались советом под председательством графа Сольского.