Воспоминания. Том 3

Замечательно, что упрек в несознательности Самодержцев в отношении действий по Финляндии и вообще в склонности к утопическому либерализму относится исключительно к Александру I и Александру II, т. е. именно к таким Самодержцам, которые по праву уже занимают самое видное положение в истории России и даже в общей культуре всего человечества. Я не был на свете на нашей планете в царствование "Императора Благословенного" и имел честь весьма мало знать "Освободителя", но за то имел величайшее счастье, которое только может иметь русский человек, хорошо знать и быть ближайшим сотрудником "Миротворца". Сие название дано Императору Александру III не гласом народа, а в одном из актов, последовавших немедленно после Его смерти и вышедших из под пера канцелярии тогдашнего министра двора (ныне наместника кавказского гр. Воронцова-Дашкова) в Ялте. Этим названием, по моему мнению совершенно справедливо, не вполне был доволен вступивший на престол искренно любивший Его Сын, ныне благополучно царствующий Император Николай II.

Когда через несколько месяцев после смерти Его Отца мне пришлось представить Ему один акт для подписания, в котором Его Отец был назван Императором Миротворцем, каковое название было дано в предыдущих актах, Его Величество соизволил сказать мне, нельзя ли вычеркнуть "Миротворец", заметив: "это название совсем не соответствует фигуре Моего Отца, оно дает представление не соответствующее Его силе, как будто Он боялся войны. Это Воронцов поднес Мне к подписанию манифест, а Я находился в таком состоянии, что не обратил внимания на это не вполне соответствующее название".

Действительно, Император Александр III процарствовал мирно и значительно поднял престиж Империи не потому, что он был миротворец, а потому, что он был честен и тверд, как скала. Если нужно дать Ему определение одним словом, то уже скорее 223 Его назвать "Чистый", "Светлый", даже пожалуй "Честный" в высшем значении этого слова. И я знаю, как относился сей "Император" к Финляндскому вопросу, ибо мне приходилось неоднократно слышать Его, по этому предмету, суждения. Он вообще был по рождению, по характеру, по всему своему душевному и умственному складу "Император Неограниченный Самодержец" и Он был "Самодержец" не потому, что это Ему было приятно, а потому, что Он был убежден, что это составляет благо искренно любимого Его народа и Его родины и понятно, поэтому Он не относился особенно любовно к конституции Финляндии.

Он относился очень неодобрительно к стремлениям расширить фактически всю эту политическую конституционную самостоятельность, которою Финляндия пользовалась. Он старался в пределах признаваемой Им политической конституции Финляндии вводить объединительные основания для управления Финляндией на общих основаниях со всей Империй (почтовое управление, основы уголовных законов, особенно по государственным преступлениям) посколько сие было возможно, не нарушая Финляндскую Конституцию. Часто плавал в Финляндских шхерах без всяких охран, помп, и встречался попросту с населением; Ему нравились многие черты финляндского народа: их трезвость, устойчивость, верность, а равно культурность их простого быта и с другой стороны и финляндцы сознавали, что Император Александр III не любит, а терпит их конституцию, были уверены, что этот "честный" Император то, что "дано", будет считать "данным" и никакие политически софизмы в роде например софизма, что "Сам Бог, если увидит, что для блага нужно отказаться от своего слова, от него откажется", от его прямой натуры будут отлетать как резиновые бомбы от гранитной скалы. В царствие Императора Александра III были возбуждены вопросы о большем объединении с русским финляндского войска, об установлении определенного порядка решения общеимперских дел, касающихся Финляндии. По этому предмету существовали комиссии и совещания, все эти работы установили, что необходимо в этом направлении делать постепенные объединительные шаги и во всяком случае прекратить ту полную разобщенность действий финляндского законодательного аппарата и русского, но из того, что такие мысли существовали и что Император Александр III обратил внимание на эти общеимперские дефекты, конечно, отнюдь не следует, чтобы этот Император мог одобрить путь отрицания финляндской конституции - путь политического провоцирования Финляндии для создания там таких явлений, который 224 затем могли бы оправдать русское насилие физическое или законодательное, а в особенности путь политического иезуитизма, путь политического лукавства, по которому с одной стороны проводятся законодательные меры с курьерскою скоростью, дающие русской администрации возможность полного произвола, в корне нарушающая основные начала конституционной самостоятельности Финляндии, а с другой стороны уверяют, что этим отнюдь не уничтожается Финляндская конституция, и что закон этот проводится не Императорским правительством, пользуясь большинством случайно составленным и подобранным в законодательных собраниях, а "мол, по желанию народа и его представителей".