Воспоминания. Том 3

В конце концов, когда я, а со мною все министерство ушло, то в скором времени ушел и Дубасов. Причиною ухода его было то, что он был контужен взрывом динамитной бомбы, но, вероятно, он остался бы, если бы к нему отнеслись особо милостиво. По-видимому, его не особенно удерживали свыше, и я думаю, что отчасти потому, что Дубасов не пожелал военных судов. Помилуйте, ведь это слабость. ...А я скажу, что применение безобразных военных судов, так как они поставлены, в особенности со времени Столыпина, после того, как экстраординарные действия, могущая вызвать такие суды, погашены и даже забыты, есть величайшая и бессмысленная недостойная для государства месть и проявление мелких, трусливых и злобных душонок. Я уверен, что история заклеймит правление Императора Николая при Столыпине за то, что это правительство до сих пор применяет военные суды, казнит без разбора и взрослых и несовершеннолетних, мужчин и женщин по политическим преступлениям, имевшим место даже два, три, четыре и даже пять лет тому назад, когда всю России свел с ума бывший правительственный режим до 17 октября и безумная война, затеянная Императором Николаем II. Анархисты же не забыли Дубасову его усмирение Москвы.

Через год, когда он был в Петербург членом Государственного Совета и гулял в Таврическом саду, в него почти в упор стрелял из браунинга юноша. Дубасов оказался невредим, юноша 157 был сейчас же схвачен и сейчас же заявил, что он с одним участником анархистом назначены для отплаты Дубасову за подавление московского восстания. Я узнал об этом покушении почти сейчас же и приехал вскоре к Дубасову. Он был совершенно покоен и только беспокоился, что этого юношу, который в него стрелял, будут судить военным судом и, наверное, расстреляют. Он мне говорил: "Я не могу успокоиться, так передо мною и стоят эти детские бессознательные глаза, испуганные тем, что в меня он выстрелил; безбожно убивать таких невменяемых юношей". Он прибавил: "Я написал Государю, прося Его пощадить этого юношу и судить его общим порядком".

На другой день я опять был у Дубасова, и Дубасов прочел мне ответ Государя. Ответ этот, удивительный, написан собственноручно, складно... не знаю, как сказать, иезуитски или ребячески. Государь любезно поздравляет Дубасова с тем, что он остался цел, говорит несколько любезных фраз, а, по существу просьбы Дубасова, пренаивно говорит, что никто не должен умалять силу законов, что законы должны действовать как бы механически, и то, что по закону должно быть, не должно зависть ни от кого и ни от Него - Государя Императора.

Одним словом, закон должен быть превыше Его и Он ему подчиняется. Точно закон, по которому этот юноша был судим и затем немедленно повешен, установлен не Им - Императором Николаем II. Весьма недавно (несколько месяцев тому назад) после того, когда Государственная Дума подобный закон отменила, его провели как военное законодательство, помимо законодательных собраний.

Точно Его Величество в то же время не только не миловал осужденных из шайки крайних правых, убивавших "жидов" и лиц прогрессивного направления, а еще чаще просто эти лица, заведомые убийцы и организаторы покушений, не находились полициею или не привлекались к судебному следствию... А Государю разве это не было отлично известно?..

Кстати, чтобы закончить рассказ о московском восстании, вернусь к этому молодому помощнику присяжного поверенного. После, из того же источника, о котором я ранее говорил, я узнал, что он со своею дамой во время покинули Москву и поселились у знакомого помещика около Москвы. Полицейские агенты поехали их арестовать. Прислуга помещика ранее пригласила их в трактир попить чаю. Во время пития чая, сей господин, а затем и его дама бежали и очутились потом заграницею.*

158

ГЛАВА 39 Отставка Манухина и Тимирязева

О недоброжелательства Трепова к Манухину. Недовольство Манухиным балтийских баронов. Заседание 9 ноября под председательством Государя. Отставка Манухина. Кандидаты на пост министра юстиции. Акимов и Щегловитов. О Мануйлове-Манусевиче, Гапоне и Тимирязеве. Отставка Тимирязева. Предложение мною поста министра торговли академику Янжулу