Воспоминания (Царствование Николая II, Том 1)

Я, конечно, в деталях осматривал всю выставку, сделал надлежащие визиты и затем был приглашен президентом республики почтеннейшим Лубэ приехать к нему в дачное его местопребывание "Рамбулье". Я поехал туда в сопровождении нашего посла Урусова. Там были некоторые из министров, а именно министр финансов Кайо, который вот только несколько недель тому назад оставил министерство, в котором он уже фигурировал в качестве президента министерства. Там был тогдашний министр внутренних дел известный Дюпюи, который и ныне тоже состоит министром одного из министерств, человек не имевший никаких средств, но составивший себе громадное состояние на газете "Petit Journal". Там был министр иностранных дел Делькассе и еще несколько министров. Во время обеда я сидел по правой стороне Лубэ и Кайо по левой сторон Лубэ. В это время президентом министерства был Вальдек Руссо, но его не было в Париж. Во время всего обеда, я и Кайо с одной стороны и Лубэ с другой стороны спорили о денежном обращении. Он все продолжал поддерживать теорию биметаллизма, а я и Кайо поддерживали, конечно, теорию монометаллизма, т. е. основания, на которых я совершил реформу денежного обращения в России.

Этот спор был в высокой степени бесстрастный и дипломатичный, хотя Кайо тогда в очень вежливой форме пускал стрелы в почтеннейшего президента республики. После обеда была иллюминация и к вечеру мы вернулись со всеми министрами в Париж, причем во {172} время путешествия я много с ними говорил. Затем, я, будучи в Париже, несколько раз виделся, как с Кайо, так и с Делькассе. Делькассе был знаком с моей женой, когда он приезжал в Петербург, тогда и познакомились - и поэтому Делькассе несколько раз катался с моей женой и подростком дочерью в автомобиле в окрестностях Парижа и ездил показывать им Версаль.

В июне месяце 1899 года умер Наследник-Цесаревич Георгий Александрович и Наследником Престола был объявлен Великий Князь Михаил Александрович. По моему мнению, объявление Великого Князя Наследником Престола не вытекало непосредственно из закона: по закону само собою разумеется, что если у Государя до его смерти не было бы сына, то Михаил Александрович вступил бы на престол прямо, как лицо Царствующего дома, имеющий первенствующее право на Престол. Но объявление его Наследником было в таком случае неудобно, ибо в это время Государь был уже женат и следовательно мог всегда иметь сына, что и случилось, так как после четырех дочерей у Государя, наконец, родился сын, нынешний Наследник Цесаревич Алексей Николаевич, которому в настоящее время минуло только семь лет, но тем не менее с рождением его пришлось как бы разжаловать Великого Князя Михаила Александровича из Наследников и ввести в ряды просто Великих Князей.

Как я говорил, Наследник Цесаревич Алексей Николаевич явился на свет, когда у Государя было четыре дочери и поэтому одно время, насколько мне было известно от бывшего министра юстиции Николая Валериановича Муравьева, у Их Величеств как бы появилась мысль, или вернее вопрос, нельзя ли в случае, если они не будут иметь сына, передать престол старшей дочери. Я подчеркиваю, что это не было отнюдь решение, а лишь только вопрос. Этим вопросом занимался, как Николай Валерианович Муравьев, так и Константин Петрович Победоносцев, который к такой мысли относился совершенно отрицательно, находя, что это поколебало бы существующие законы о престолонаследии, изданные при Императоре Павле и которые имели ту весьма важную государственную заслугу, что с тех пор русский престол в смысле прав на престолонаследие сделался устойчивым и прочным.

После посещения мною парижской выставки в 1900 г. я отправился через Петербург в Крым. В Крыму, кроме меня, были министр граф Ламсдорф, военный министр Куропаткин, конечно, {173} министр двора барон Фредерикс, Великий Князь Михаил Николаевич. Я жил в доме министерства путей сообщения, на шоссе, идущем из Ялты в Ливадийский дворец. Вскоре после моего приезда Его Величество заболел инфлуэнцой и по обыкновению не желал серьезно лечиться. Это как будто семейная Царская черта. Его Отец, по моему глубокому убеждению, умер преждевременно потому, что начал лечиться серьезно, когда уже было поздно. Главный диагноз болезни производился профессором Военно-Медицинской Академии Поповым, который по моей мысли был вызван из Петербурга, так как до этого времени Государя лечил лейб-медик старик Гирш, хирург, который, если когда-нибудь что и знал, то наверное все перезабыл. По диагнозу этого профессора оказалось, что Государь Император болен брюшным тифом.

Государь Император болел тифом в Ялте с 1-го по 28 ноября; только 28-го ноября процесс тифа закончился и наступило выздоровление.

Во время болезни Государя, которая чрезвычайно встревожила всех окружающих, а в том числе и меня, произошел следующий инцидент.