Восстание

Легионеры подняли свои широкие щиты и уперлись калигами, готовые выдержать удар атаки. Они подняли мечи горизонтально и отвели локти назад, напрягая мышцы. Центурион быстро помолился Марсу, чтобы ему позволили умереть с честью и без ненужных страданий, затем стиснул зубы и встретил врага лицом к лицу.

Повстанцы обрушились диким натиском, излюбленным кельтами, широко раскрыв рты и выкрикивая боевые кличи, сверкая глазами, а их известковые волосы торчали шипами из шевелюры. Многие носили закрученные татуировки воинов на конечностях и груди и несли щиты и копья, которые многие годы скрывались от римских повелителей. Последние несколько шагов они преодолели в мгновение ока и врезались в стену щитов легионеров с серией волнистых стуков и острого раскалывающегося треска от впивавшихся клинков в обтянутые кожей деревянные щиты.

Бернардикий позволил своему телу качнуться под ударом, а затем нанес удар назад, врезав своим выступом щита в вооруженного мечом мятежника перед ним. Он услышал, как человек хрюкнул, и вонзил свой короткий меч в боковую часть щита, направляя острие туда, где, по его оценкам, находилось туловище противника. Наградой ему стала дрожь в руке, указывающая на сильный удар. Повернув лезвие, он вырвал его и отдернул руку, чтобы нанести новый удар. Вокруг него грохот оружия, пронзительный звон и скрежет лезвия о лезвие заполнили его слух. Он мог слышать выкрики и стоны своих ближайших людей и врагов.

Первый из римлян упал, когда его щит вырвался из его рук, прежде чем удар копья пронзил его бедро и вскрыл бедренную артерию. Он на мгновение пошатнулся, когда из раны хлынула кровь, затем его колени подогнулись под ним, и он повалился вперед посреди повстанцев.

— Сомкнуться! — крикнул Бернардикий, и небольшой строй сжался еще сильнее, а бой продолжился.

Пока римлян убивали одного за другим, раненых тащили в центр и сажали или укладывали у ног знаменосца, который постоянно подбадривал своих товарищей: — За Рим! За императора!

Бернардикий знал, что эта стычка будет забыта почти сразу же, как только она закончится, и что, хотя его и его людей будут оплакивать, никакая история никогда не расскажет об их последнем бое. Он больше не сражался за Рим и императора. Он сражался за своих людей, и потому что именно этому его учили до последнего вздоха.

Внезапная волна вражеских воинов проломила стену щитов на небольшом расстоянии справа от него, а затем повстанцы оказались среди римлян, нанося удары по бокам и спинам легионеров, все еще пытавшихся удержать периметр. В одно мгновение строй распался на серию неравных поединков, поскольку противник сокрушил позицию. Бернардикий увидел, как знаменосец пошатнулся под ударом топора сзади, его пальцы свело судорогой, и Аквила выскользнул из его рук. Когда тот начал падать, центурион отбросил свой щит и прыгнул вперед, чтобы поймать деревянное древко и удержать его в воздухе, яростно рубя мечом всех мятежников, которые подходили достаточно близко.

Когда последние из его людей пали вокруг него, навсегда оставшись на окровавленной траве, Бернардикий оказался окружен несколькими бриттами сразу. Ему удалось дважды парировать и отразить ложный удар, прежде чем лезвие глубоко вошло в запястье его руки с мечом, почти разорвав его. Его оружие упало рядом с ним, и враг бросился вперед, рубя и коля. Он почувствовал удары и теплый прилив крови, когда он обрушился на колени.

Тем не менее он крепко сжимал штандарт с аквилой в левой руке, сопротивляясь первой попытке вырвать его из рук. Затем его силы иссякли, и он упал на бок и перекатился на спину. Потемневшим взором он в отчаянии смотрел на вражеского воина, который размахивал своим трофеем на фоне ясного голубого неба, а его товарищи торжествующе ревели.

ГЛАВА II

Пролив у острова Мона

Сумерки сгущались за горами на востоке, в то время как в другом направлении солнце садилось за пологие холмы Моны, заливая рассеянные облака теплым красным сиянием. Последняя турма конного отряда когорты префекта Катона переправлялась через пролив на мелководных баржах, которые использовались для вторжения на остров. Восьмая Иллирийская когорта была одним из подразделений ауксиллариев, состоящих как из кавалерии, так и из пехоты, которые были «рабочими лошадками» римской армии по всей Империи.