Восстание на Боспоре

– Верно, госпожа, верно, – заливается обильными слезами Евтаксия, – как я хотела бы покинуть этот проклятый город и берег, где нас преследуют духи зла!

Увидев в дверях Аорса, служанка подхватывает веник, тряпку и вычески из волос госпожи и, склонив голову, бесшумно покидает комнату.

2

Амфоры выглядели очень заманчиво, и, хотя на их горлышках блестела смоляная обмазка, медвяный дух чувствовался даже на расстоянии.

– Эти меды, – с улыбкой говорил Саклею только что прибывший из Ольвии купец, – умеют приготовлять на реке Борисфене, где живут люди, поклоняющиеся Зевсу Стрелометателю. Мы лишь покупаем этот напиток, равного которому нет нигде. Он обладает сладостью наилучшего меда, ароматом весенних цветов и веселит сердце человека своей крепостью. Его пьют, не разводя водою, по-скифски. Вот сейчас мы и отведаем этого нектара северных богов! Думаю, что сами олимпийцы не пивали ничего лучшего!

Одна из малых амфор была вынута из вьюка и перенесена в трапезную. Остальные сосуды расторопные слуги уложили рядком на песок в подвале Саклеева дома.

– Не торговать приехал я вином этим, – продолжал ольвийский гость уже за столом, – но привез его в подарок от ольвийского фиаса караванных купцов. Часть тебе, как знатному и лучшему человеку Боспора, проксену ольвийскому, уважаемому и известному во всех припонтийских странах. Ибо слухи о твоей государственной мудрости и благочестии давно уже прошли по степям скифским и достигли далеких городов.

– Незаслуженно превозносишь меня, малого человека, но на хорошем слове – спасибо! – с примерной скромностью вздохнул Саклей, возведя к потолку свои очи, словно призывая богов в свидетели. – И за меды тоже благодарю!

– А остальные амфоры, – продолжал бородатый купец Халаид, – хочу, чтобы ты передал царю Перисаду как подарок. Ибо недостоин я сам к царю обращаться с мелкими приношениями. Однако для меня было б великой честью, если бы государь отведал напитка сего, вкусного и веселящего.

– Что ж, – согласился лохаг, – передам царю мед твой. Может, он снизойдет, попробует. Да и о тебе упомяну. А о торговле теми товарами, что привез, не беспокойся, все продашь по лучшей цене и пошлину с тебя, как с доброго вестника, не возьмем. Ибо ты глазами своими видел повергнутую державу скифскую, трупы и ломаное оружие врагов наших, а также трофеи и гордые жертвоприношения друга нашего Диофанта.

– Видел, видел! – подтвердил Халаид, принимаясь за холодную осетрину, что стояла перед ним на столе. – Велика милость богов! Скифы повергнуты, в степях сейчас просторно. А вот на землях боспорских дрожал я за товары свои, спасибо, боги надоумили меня взять охрану крепкую.

– Как так? – вскинул голову Саклей и пристально вгляделся в лицо гостя.

– Да так, – словно с неохотой пояснил купец, – много раз встречались мне люди с кольями и косами в руках. Но побоялись тронуть меня. Я же сразу догадался, что кровавую ниву собрались убирать они. А ночами мой путь освещали огни пожаров.

– Ты прав, – проскрипел Саклей, хмурясь, – ты прав!.. Много непорядка внес Палак в земли наши через тайных людей. Но уже перестает шуметь чернь бессмысленная. Людей Палаковых, что подстрекали людей к разбою, переловили мы. А тех, кто милостей царских не ценил, желал раздора и смуты, на цепь посадили. И опять мир и благоденствие готовы воцариться в древнем убежище порядка и покоя – Боспорском царстве. Нет таких сил, которые могли бы поколебать устои державы! Крепок Боспор, сильна рука царя его, все боги и демоны служат нам и куют наше счастье.

– Да будет так вечно! Слава царю вашему и богам олимпийским!.. Слыхал я, что Диофант уже направился на трех судах в Пантикапей. И говорю тебе, лохаг, готовься встречать важных гостей.

– На трех судах? – широко открыл глаза Саклей, забывшись на мгновение. – Да он что же?.. Опять, как и в прошлый раз, решил приехать налегке, без войска, словно на свадьбу?..

– Зевс знает это, мне же неведомо, – ответил гость, разводя руками, – только флот его остался в Херсонесе и как будто должен выйти куда-то, а куда – не знаю.

– К нам это, к нам, – закивал головой ободренный старик, но тут же сузил глаза, и огонек обычной подозрительности сверкнул из-под припухших век. – Заговорился я, однако… Попробуем медку твоего. Ибо не свободен я и должен торопиться в акрополь по делам царским… А о прибытии Диофанта, сделай милость, не говори людям нашим. Не гоже, если о таких новостях народ раньше царя узнает.