Восстание Персеполиса

– Бой будет здесь, – заявил Бенедито Лаффлин, ткнув пальцем в пространство между изгибом пояса астероидов и орбитой Марса. Физика и геометрия позволили вычислить, где пересекутся курсы «Бури» и двух флотов: КЗМ и Союза. Сейчас там было пусто: ни портов, ни городов, ни форпостов какой-либо цивилизации. Только жесткий вакуум на целый мир – пустота стратегического значения. – Мы назвали эту точку Левктрами.

– Лев… что?

– Там Фивы наголову разбили спартанцев, – пояснил Лаффлин. – В смысле они свою планету называют Лаконией. По мнению психологов, это внушает уверенность, что они непобедимы.

Минуту двое смотрели друг на друга.

«Вот что нам осталось? Запугивать врага аллюзиями из классики?» Драммер удержала подступившие к горлу слова. Лаффлин смущенно пожал плечами.

– Ладно, – проговорила Драммер. Что тут еще скажешь? Усилием воли ничего не изменить.

На краю дисплея шел отсчет времени, дни и часы отщелкивались алым и золотистым.

– Яйцеголовые смастерили недурную модель «Бури», – продолжал Лаффлин, меняя карту системы на схему корабля. Странные, полуорганические очертания «Бури» приводили на память посмертное вскрытие. «Причина вот в этом позвонке. Вы можете видеть, как он поврежден…» Драммер улыбнулась нелепому сравнению. Лаффлин нерешительно улыбнулся в ответ. – Надежны только данные по расположению ОТО и торпед, но последнее столкновение дало и неплохую тепловую картину.

– Гибель Независимости, – уточнила Драммер.

Гибель первого космического города со всеми, кто не успел бежать из родного дома.

Лаффлин опустил глаза.

– Да, мэм. Эти данные позволили сделать некоторые заключения относительно внутреннего устройства. В достаточной мере, чтобы уверенно выцеливать нужные места на чертовой туше. И снять ее до подхода к Земле.

«Потому что в этом суть», – подумала Драммер. Всегда главное – защитить Землю и Марс. Отстоять безопасность и независимость внутренних планет, пусть и ценой астерских жизней. Драммер об этом знала. Знала с минуты, когда на совещание ворвалась Авасарала. Она ждала от себя ярости, мыслей об измене. Злобы на колесо истории, вечно наезжающее первым делом на спины ее народа.

Не дождалась. Такое помнилось ей со времен АВП. Саахас-маут[4]. Она не знала, откуда пришло это выражение, но понималось оно как «радость от трудностей». Эмоция считалась исключительно астерской, у внутряков для нее не было названия, поскольку они ничего подобного не испытывали.

Сейчас, разглядывая «Бурю» с намеченной наугад схемой внутренней конструкции и двигателей, с уязвимыми точками на корпусе, Драммер не сердилась на внутряков, пытавшихся заслонить Землю Союзом. Она не сердилась даже на лаконцев, представлявших собой следующую итерацию внутряков, какими те были до возникновения Союза. Война, потери, угроза нового гнета. Драммер ощущала ностальгию. Глубоко затаенную тоску по молодости. Она невольно задумалась, что сказала бы девчонка, развозившая на прыгунах оборудование для Цереры, Япета, Тихо, о взрослой женщине, в которую превратилась. О женщине, возглавившей своих угнетателей. Пожалуй, ничего хорошего.

Лаффлин прокашлялся.

– Простите, – спохватилась Драммер. – Не выспалась. Воган, вы не принесете мне чаю?

– Да, мэм, – отозвался помощник. – И еще, Паллада.

– Спасибо, – бросила она, не испытывая ни малейшей благодарности.

Драммер нарочно вставила в график стратегическое совещание с Лаффлином. Неуклонное продвижение «Бури» в сторону Солнца в течение часа должно было привести корабль в ближайшую к Палладе точку. С эвакуацией справились – насколько возможно. Всегда найдутся старые астероидщики с ружьишком, назло всему остающиеся на месте. Ничего они не исправят. Один из старейших в Поясе человеческих домов погибнет прежде, чем она отправится спать, а если не погибнет, так только милостью адмирала Трехо. На пощаду Драммер не рассчитывала. Одно она могла: встретить эту ужасную, ожидаемую трагедию, вооружившись знанием уязвимых мест «Бури». Надеждой поквитаться.

Когда от судьбы не уйдешь, на душе в некотором роде спокойнее. Конечно, имелись корабли-невидимки и торпеды дальнего действия. Плащ и кинжал, затаившиеся в необозримом межпланетном пространстве. Союз позаботился оставить там и здесь по кораблику. Маленькие, быстроходные, увертливые суденышки. Но на войне, где поле боя – бездна, все более или менее представляли, кто где находится. Их выдавали дюзовые выбросы и тепловые подписи. Жесткие законы орбитальной механики позволяли вычислить и обеспечить персональной расстрельной командой каждую базу, планету, отдельного человека. В таких ситуациях неважно, что ты видишь смерть на подходе. Смерть все равно придет.

– Если вы… – начал Лаффлин. – Можно продолжить позже. Если хотите.

Драммер не хотела. Не хотела видеть, как это будет. Не хотела надеяться, что Паллада уцелеет. Но она, как президент Союза, обязана была засвидетельствовать происходящее. Знать бы, где сейчас Авасарала, и собирается ли старуха смотреть.

– Да, – сказала Драммер, – так будет лучше.