Восстание в Кронштадте. 1921 год

Для рядовых рабочих восстановление «чуждых элементов» на ключевых постах на заводах и фабриках означало предательство идеалов революции. Их мечты о пролетарской демократии, реализованные в 1917 году, были растоптаны и заменены принудительными, бюрократическими методами, свойственными капитализму. Большевики установили на заводах и фабриках железную дисциплину, сформировали вооруженные отряды для обеспечения исполнения распоряжений руководства и предполагали использовать такой отвратительный метод повышения производительности труда, как «система Тейлора». И все это делало правительство, которому рабочие доверяли и которое во всеуслышание заявляло, что управляет страной в интересах рабочего класса. Рабочие не собирались проглатывать приготовленную для них горькую пилюлю. Поэтому нет ничего удивительного в том, что зимой 1920/1921 года, когда экономические и социальные проблемы достигли критической точки, уже ничем нельзя было заглушить недовольный ропот, даже угрозой потери продовольственного пайка. На рабочих митингах под одобрительные крики собравшихся ораторы гневно осуждали милитаризацию и бюрократизацию промышленности, говорили о незаслуженных привилегиях и благах большевиков, занявших государственные посты. «Коммунисты всегда занимают лучшие места и, похоже, меньше страдают от голода и холода», – звучали недовольные голоса. Поднимали голову антисемитизм и антиинтеллектуализм. Звучали обвинения в адрес большевиков, предавших Россию, русский народ, запятнавших революцию, и все потому, что на поверку они оказались враждебным племенем еврейских интеллектуалов.

Растущее недовольство и разочарование совпало с периодом острых противоречий внутри коммунистической партии. Внутрипартийная полемика, продолжавшаяся с декабря 1920 года по март 1921 года, достигла своей кульминации на X съезде партии во время обсуждения вопроса о роли профсоюзов в Советском государстве.

После долгих и бурных споров выявились три позиции. Троцкий, руководствуясь военной концепцией в отношении налаживания производства, предлагал полностью подчинить профсоюзы государству, которое будет обладать единоличным правом назначать и увольнять профсоюзных деятелей. Самыми яростными противниками этого предложения были члены Рабочей оппозиции – группы, возникшей в ходе профсоюзной дискуссии, в которую вошли такие личности, как Александр Шляпников, Юрий Лутовинов, Александра Коллонтай, сохранившие преданность пролетариату. Особую тревогу Рабочей оппозиции вызывал тот факт, что Советское государство медленно, но верно превращается в новую бюрократию, где доминирующее положение занимает привилегированное меньшинство, не имеющее никакого отношения к рабочему классу. Шляпников, Лутовинов, Медведев, Коллонтай и их сторонники открыто критиковали милитаризацию рабочего класса и введение единоначалия на заводах и фабриках. Они требовали не только полной независимости профсоюзов от государственного и партийного руководства, но и передачи управления предприятиями профсоюзам и местным рабочим комитетам. Партия, настаивала Рабочая оппозиция, не должна позволять «бюрократической машине, пропитанной духом «буржуазной капиталистической системы», подавлять творческую инициативу рабочих[18].

Ленин и его сторонники, составлявшие подавляющее большинство в партии, стремились уладить разногласия между Троцким и Рабочей оппозицией. Они считали, что государство не должно поглощать профсоюзы, как предлагал Троцкий, но и нельзя передавать профсоюзам управление промышленностью, как считала Рабочая оппозиция. Профсоюзам, скорее, следует предоставить независимость (в рамках разумного); наделить их правом самим выбирать профсоюзных лидеров и участвовать в открытом обсуждении производственных проблем, в то время как бразды правления экономикой будут оставаться в руках правительства. Ленин надеялся, что его компромиссное предложение устроит и тех и других. Он был глубоко озабочен острой полемикой, которая в этот критический для советской истории момент грозила разрушить и без того хрупкое единство партии. В январе 1921 года Ленин подчеркивал, что партия больна, ее лихорадит, и если не удастся вылечить эту болезнь быстро и радикально, то произойдет неизбежный раскол, губительный для революции.