Восставшая из пепла

Мне показалось, что в глазах белханнорцев появился блеск вызова, но я забыла в своей глупости про самостоятельную мощь трех все еще целых Городов, и еще хуже — про ярость Анаша и Эптора, избежавших жадности Вазкора. Эти два города объединились для отражения и, разгромив его силы, вполне могли обрушить свою месть на братские города, где все еще задерживались остатки его войск.

Прискакал всадник — последний принятый нами гонец. Он принес известие, что Вазкора и его армий больше нет — все убиты, или умерли от болезни, или разбились на стаи, бегущие, словно шакалы, в горы, где надеялись обрести безопасность. Ничего не скажешь, внезапный конец военной мощи. Гонец по возможности перечислил убитых, среди которых оказался и дядя Атторла, после чего Атторл, ясное дело, забился в рыданиях.

Несомненно, когда мне принесли известие о конце Вазкора, то ожидали схожих результатов. Но я не почувствовала ничего, даже торжества, так как знала, что он не погиб.

Потом мы некоторое время ничего больше не слышали. Белханнором овладели мрачная депрессия и беспокойство.

У меня уже миновал сто двадцатый день (который, по подсчетам той ведьмы, был серединой моей беременности), я сделалась тяжелой, часто бывала сонливой и голова у меня постоянно болела. И я спала, когда в Город приплелась первая усталая группа беглецов из двух его собратьев дальше к югу. Вазкор взял их легко, и теперь они бежали от сил Анаша и Эптора, которые, разгромив нашествие Белой Пустыни, наносили удар в северном направлении, стремясь завершить дело.

Белханнор из жалости открыл перед ними ворота, что было неразумно. Он уже принял беглецов из Ораша. Теперь численность населения резко возросла — въехало множество фургонов с мужчинами, женщинами, детьми, скотиной и домашними животными. Город запрудили, загадили толпы народа; на улицах, садах и конных манежах разбили палатки, а лабиринт улочек в нижнем квартале стал совершенно непроходимым и задыхался от избытка жителей. Атторл, как я слышала, пытался по мере сил организовать оборону, но болел от нервозности и страха и не добился никаких успехов на этом поприще. Главные боевые машины Белханнора Вазкор присвоил себе и забрал с собой на юг. И теперь выкатили ржавые пушки, торчавшие из стен, словно проведенные по ошибке не туда водосточные трубы. Солдаты в Белханноре действовали умело, хотя это был небольшой гарнизонный отряд, не больше четырехсот воинов: достаточно для усмирения штатских, но при таких обстоятельствах — безнадежно мало. Нерешительные попытки Атторла рекрутировать простых людей, особенно из числа беглецов, потерпели провал. Вазкор рассчитывал только на постоянный успех, никак не готовясь к неудаче, которая рано или поздно обязательно бы постигла его.

Я не испытывала никакого чувства вины из-за грозы — я считала, что просто устроила неизбежную катастрофу чуть раньше.

Анаш и Затор прискакали быстро, сметая все на своем пути к нам, неуемные и стремительные от бешеной ярости. Мы могли наблюдать на горизонте признаки их приближения с наших высоких башен — облако дыма, черное и грязное — какая-то горящая деревня; а ближе — пылание бивачных костров ночью. Интересно, что некоторые из тех, кто бежал в Белханнор, упаковали свое добро и снова бежали из него. Они были мудрее; другие испытывали в его стенах ложное чувство безопасности. Как мне представляется, у меня, должно быть, тоже водились схожие мысли, хотя и неосознанные. Я чувствовала себя слишком тяжелой и мрачной, чтобы пытаться бежать. Мною овладел черный юмор: меня, некогда осаждавшую Ораш и Белханнор, теперь осаждали эти Города, которых я даже не видела.

Они добрались до нас бодрящим горько-зеленым вечером, когда лил с перерывами весенний дождь, вечером, подходящим для ностальгии и старых любовных песен.