Восставшая из пепла

– Вот поэтому ты ни на что не жалуешься, – сказала Тамара Петровна. – Твой отец передавал в интернат необходимые лекарства. А сейчас он создает средство, которое окончательно излечит тебя в будущем.

Чем дольше Татьяна слушала Оболдину, тем меньше верила. Не очень-то ее отец был похож на создателя лекарств. Вечно небритый, неопрятный, с грязью под желтыми ногтями, в замызганном, покрытым сомнительными пятнами белом халате. Он больше смахивал на рубщика мяса на продуктовом рынке, чем на ученого.

Вот только зачем Оболдиной врать ей? Какую цель она преследовала?

Лесная просека закончилась, и машина выехала на автостраду. Оболдина хорошо управляла автомобилем, как настоящий профессионал, и при этом всю дорогу не умолкала, рассказывая Татьяне то о том, то об этом. Девочка больше слушала, чем говорила, иногда кивая головой и вставляя: «Да ну?!» или «Вот это да!»

За этой болтовней дорога показалась Татьяне не такой уж и долгой.

Тамара Петровна сообщила, что у них с Таниным отцом общее дело, что работают они в одном институте и даже в одной лаборатории. Создают новые экспериментальные лекарства и занимаются еще разной другой работой, о которой Татьяна не поняла ни слова.

До деревни Ягужино они добрались только к вечеру. Солнце уже садилось, медленно скрываясь за живописными зелеными холмами, на которых и раскинулось поселение. Из труб домов в ясное голубое небо вился белый дымок, вдалеке блестела гладь озера. Домики в Ягужино были преимущественно небольшие, деревянные, но среди них попадались и большие каменные особняки зажиточных городских бизнесменов.

Дом, в котором жил отец Татьяны, как раз относился к таким. Это было высокое двухэтажное строение из серого кирпича с красной черепичной крышей. У входной двери была пристроена большая застекленная терраса, прямо над ней располагался большой балкон. Участок, прилегающий к дому, огораживал аккуратный белый забор в человеческий рост высотой.

Когда они остановились у ворот, дверь дома отворилась, и отец вышел им навстречу. Он, как всегда, был в мятом белом халате и выглядел так, словно не спал несколько дней, а возился с пробирками в своей лаборатории. Тощий, длинный и недовольный. Именно таким она его и помнила.

– Ну здравствуй, дочь, – без особых эмоций поздоровался Александр Борисович. – Как добрались?

– Привет, пап, – сказала Татьяна.

– Доехали замечательно! – расплылась в радушной улыбке Тамара Петровна. – Ваша девочка оказалась такой чудесной собеседницей, профессор!

Татьяна тем временем открыла багажник и вытащила свой чемодан. Отец даже не двинулся, чтобы ей помочь. Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Все осталось точь-в-точь таким, как запомнила Татьяна, когда была здесь в последний раз. Стены с потемневшими обоями, простая деревянная мебель, скромные занавески на окнах. На второй этаж вела широкая деревянная лестница с резными перилами. Там, рядом с чердаком, находилась комната Татьяны. А в подвале, насколько она помнила, располагалась лаборатория отца, в которую он никогда в жизни не пускал свою дочь.

Пока Тамара Петровна хозяйничала на кухне, Александр Борисович, кряхтя и с трудом переставляя ноги, проводил дочь в ее комнату. За прошедшее время он сильно постарел, стал еще более худым и изможденным. Отец и так никогда не был красавцем со своими жуткими шрамами, испещрявшими всю левую половину лица, и отсутствующим левым глазом, а теперь стал еще страшнее. Татьяну его внешность всегда приводила в ужас. Может быть, отчасти поэтому она не особо стремилась из интерната домой.

Отец толкнул дверь комнаты и поправил очки на длинном носу. Черная пластиковая вставка вместо стекла с левой стороны прикрывала пустую глазницу.

– Вот твоя комната, – глухо сказал отец. – Можешь располагаться.

– Надолго я здесь? – спросила Татьяна.

– В интернат ты больше не вернешься, если ты об этом, – сухо ответил отец. – Дальше будешь обучаться на дому.

– Здесь, в деревне? – удивилась она.

– Да.

Татьяна открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но отец ее опередил:

– Все разговоры позже, за ужином. А пока отдыхай и обустраивайся.

Он развернулся и ушел. Деревянные ступени громко заскрипели под его тяжелыми шагами. Татьяна проводила отца недоуменным взглядом. Учиться на дому здесь, в Ягужино? Да тут и репетиторов-то нет. Но в деревне, кажется, есть своя школа. Так почему бы не записать ее туда?

Татьяна внесла чемодан в комнату – небольшую, но очень уютную. Потолок, выкрашенный белой краской, был немного скошенным, поскольку комната располагалась под самой крышей. Напротив двери находилось большое окно, через которое можно было вылезти на кровлю, а потом по дереву спуститься во двор. Возле окна стояла ее старенькая узкая кровать. Татьяна обрадовалась ей, словно давней знакомой. К другой стене был придвинут письменный стол, на котором обнаружился новенький ноутбук. Раньше его тут не было, видимо, отец специально купил к ее приезду. Еще в комнате стоял потрескавшийся платяной шкаф до потолка, пара расшатанных стульев и маленький телевизор.