Восставшая из пепла

Только теперь Татьяна увидела в ее руке стеклянный шприц, заполненный светящейся желто-зеленой жидкостью.

– Нет. – Она попятилась назад. – Вы этого не сделаете…

Рука отца опустилась ей сзади на плечо и сжала с такой силой, что девушка взвизгнула. Оболдина с улыбкой шагнула к ней, поднимая шприц.

– Я уже начинаю жалеть, что удочерил тебя! – проговорил вдруг отец.

И тут все встало на свои места. Она ему не родная дочь! Он никогда не любил ее, не относился к ней, как к своему ребенку. И она никогда не испытывала к нему ничего, кроме страха…

Эти мысли словно придали ей сил. Девушка с криком вырвалась из цепких рук, оттолкнула Оболдину. Тамара Петровна, не удержавшись, рухнула на пол, и шприц разбился. Светящаяся сыворотка расплескалась по полу.

Татьяна метнулась в коридор и быстро побежала к лестнице.

– Не дайте ей уйти! – завизжала Оболдина.

Федоров, громко топая, бросился за девочкой. У самой лестницы ему удалось догнать ее и схватить за ворот футболки. Татьяна резко рванулась вперед. От неожиданности он разжал пальцы, и девушка с грохотом покатилась по деревянной лестнице. Пересчитав все ступени, она рухнула на пол у подножия лестницы и так и осталась лежать, словно тряпичная кукла.

– Дьявол! – испуганно воскликнул Федоров. – Только этого нам не хватало!

Он сбежал вниз и, склонившись, пощупал пульс у Татьяны на шее. Оболдина, заметно прихрамывая, показалась на верхней площадке.

– Ну как она?

– Жива… пока… – отозвался Федоров. – Но без сознания. Кажется, у нее несколько вывихов, а может, даже переломов. Что будем делать? Вызовем врача?

– Смеетесь?! – язвительно спросила Тамара Петровна. – Они возьмут у нее кровь на анализ! Конечно, гены метаморфов так просто не определишь, но девчонка просто нашпигована вашими химикатами! Как мы потом объясним это врачам?

– Но что-то ведь нужно предпринять!

– Позвоните в «Экстрополис»! – приказала Оболдина. – Скажите им, что ситуация вышла из-под контроля. Пусть немедленно вышлют за нами вертолет. Отвезем девчонку в лабораторию корпорации! Там нам никому не придется ничего объяснять.

Александр Борисович послушно ушел в кухню за телефоном, а Тамара Петровна, охнув от боли, присела на верхнюю ступеньку лестницы.

– Кажется, эта мерзавка и мне вывихнула ногу! – посетовала она.

* * *

Татьяна неподвижно лежала лицом вниз, но она не потеряла сознание, как показалось ее отцу, и слышала каждое слово. В висках громко стучало, перед глазами плавали темные круги. Девушка судорожно пыталась вздохнуть, но у нее ничего не получалось. Казалось, что в комнате закончился кислород. Все тело, каждая косточка, ныло от боли.

Никогда в жизни ей еще не было так больно. Татьяна закрыла глаза. Она словно проваливалась в глубокую, темную яму. Наверное, так себя чувствуют перед смертью… Вокруг становилось все темнее.

А затем ее тело буквально подбросило вверх, словно от удара электрическим током. Татьяна широко раскрыла глаза. Ее начала сотрясать легкая дрожь, руки и ноги покалывало изнутри.

При падении ее плечо громко хрустнуло, – судя по тому, что рука повисла безвольной плетью, она ее, наверное, сломала… Девушка собралась с духом и, стиснув зубы, попыталась пошевелить плечом. Боль полыхнула ослепительной вспышкой… но тут же ушла. А сустав с щелчком встал на место. В руке ощущалось тепло, кончики пальцев онемели. Татьяна продолжала ощущать в них легкое покалывание.

Девушка открыла рот и снова попыталась вздохнуть. Наконец-то холодный воздух достиг легких, и она задышала. Боль, как ни странно, постепенно стихала. Как будто не Таня скатилась только что кубарем с лестницы… Если бы не эта дрожь…

По всем ее членам разливалось приятное тепло, но вскоре оно превратилось в сильнейшее жжение. Татьяне казалось, что кровь вскипает в ее жилах, сердце бьется все быстрее и быстрее, вырабатывая это самое тепло и быстро разгоняя его по телу. Это чем-то напоминало сеансы медитации, когда Таня мысленно направляла энергию во все уголки своего организма. Только теперь она ощущала эту самую энергию гораздо сильнее. С ней что-то происходило.

Девушка попыталась сесть, тяжело оперлась о перила и поднялась на ноги. Дрожь понемногу унималась. Голова все еще кружилась, но боль уже практически не ощущалась.

В этот момент Тамара Петровна на лестнице издала громкий пронзительный вопль:

– Она встала! Держите мерзавку!

И Оболдина запрыгала вниз на одной ноге, цепляясь руками за перила лестницы. Татьяна метнулась к входной двери и резко дернула ее на себя – та оказалась заперта на щеколду. Девушка трясущимися руками попыталась открыть запор, но тут за ее спиной раздался громкий топот ног.

Она дернула дверь что было сил, и та наконец распахнулась. Озверевший отец уже протягивал к ней свои скрюченные пальцы, шипя:

– Стой, дрянь!