Восставшая из пепла

Этим утром, когда он ехал на работу, за ним неотступно следовала неизвестная черная машина, внедорожник с заляпанными грязью номерами. Канареев добрался до здания «Вейлы» и вышел из своего автомобиля, а черная машина проехала мимо. Лицо водителя было неразличимо за тонированными стеклами.

А когда Вадим Анатольевич разговаривал по телефону с управляющим своей косметической фабрики, в трубке то и дело раздавались странные щелчки. Канареев понял, что разговор прослушивается, и бросил трубку.

Теперь, глядя в окно на панораму ночного города, Вадим Анатольевич пытался понять, кому он мог перейти дорогу. Есть ли у него с Морозовым общие враги? Не доберутся ли они до него, как добрались до Николая? И не следует ли заблаговременно обратиться в Департамент безопасности, рассказать обо всем и попросить о защите?

Любовь Ивановна была чем-то занята в приемной, он слышал, как она ходит по узкому помещению, открывает дверцы шкафов и двигает стулья. Она понятия не имела о том, что происходит, и занималась своими обычными рутинными делами.

Вот входная дверь скрипнула, и Бердникова вошла в его кабинет.

Вадим Анатольевич отвернулся от окна и взглянул на нее. Ему всегда нравилась ее исполнительность и преданность компании. Женщина давно вышла на пенсию, но не спешила увольняться, продолжая заниматься любимым делом. Она приблизилась к столу и положила перед Вадимом тонкую папку с бумагами.

– Вот то, что вы просили, – сказала она. – Отчет о нашей новой косметической серии. Тестирование закончилось с очень хорошими результатами. Мы совершим настоящий переворот на рынке!

– Спасибо, Любовь Ивановна, – сказал Канареев. – Я сейчас же с ним ознакомлюсь.

Женщина мимоходом бросила взгляд на комнатные растения в декоративных горшках на окне, какие-то полила, затем вышла, а он принялся изучать бумаги. Может, хоть это отвлечет его от мрачных мыслей?

Дверь кабинета отворилась снова.

Канареев оторвался от бумаг и хмуро глянул на вошедшего. Это был охранник, обычно дежуривший у парадного входа в штаб-квартиру «Вейлы». Парень ненавидел задерживаться на работе дольше положенного срока и явно хотел узнать, как долго еще президент собирается торчать у себя в кабинете. Догадка Канареева полностью подтвердилась.

– Вы скоро, Вадим Анатольевич? – мирно поинтересовался охранник.

Его лицо выглядело абсолютно бесстрастным, но Канареев знал, что парню не терпится побыстрее смыться.

– Можешь быть свободен, – сказал Канареев. – Только захлопни за собой дверь. Я еще немного посижу, а потом сам сдам офис под сигнализацию.

Охранник едва не подскочил от радости. Он быстренько попрощался и был таков. Канареев вернулся к своим бумагам.

– Если вы собираетесь еще задержаться, – заглянула в кабинет Любовь Ивановна, – я могу принести вам чего-нибудь перекусить, бутерброд или булочку. Собираюсь сбегать в магазин, а затем зайти в кафетерий.

– Это было бы очень кстати, – сказал Вадим Анатольевич. – И захватите с собой стакан кофе, будьте добры.

– Хорошо, – кивнула Бердникова. – Вернусь через двадцать минут!

Но, поглощенный изучением отчета, Вадим Анатольевич уже не слушал ее.

Когда внизу хлопнула входная дверь, он отодвинул от себя бумаги и устало закрыл глаза. Пожалуй, следовало просто бросить все и отправиться домой. Он только сейчас ощутил, как сильно устал за прошедший день.

Дверь приемной вдруг с грохотом распахнулась, и звонкий девичий голос произнес:

– Какое убожество! Мебель, лампы, обои… Как будто из прошлого века! Никакого чувства прекрасного у местных обитателей! А еще называют себя косметической компанией!

Канареев, так беспардонно оторванный от своих размышлений, озадаченно взглянул на вошедшую.

И оторопел.

Перед ним стояла стройная девица в очень странном облачении. Ее волосы ядовито-желтого цвета были разделены зигзагообразным пробором и затянуты в два хвостика на макушке. Круглые розовые очки закрывали всю верхнюю половину лица, из-под них виднелся лишь кончик вздернутого носика и пухлые ярко-красные губы.

Завязанная узлом под грудью белая рубашка оставляла открытым живот, а короткая клетчатая юбочка с широким, расшитым стразами ремнем, не скрывала длинных ног в черных чулках и в высоких ботинках на толстой подошве.

Девица вышла на середину кабинета, огляделась по сторонам и неодобрительно поцокала язычком:

– Сплошной мрак и безвкусица! Темные стены, темные потолки и дурацкие цветочки!

Она подошла к комнатным растениям, набрала в грудь побольше воздуху и дунула на цветы. На глазах потрясенного Вадима Анатольевича комнатные растения тут же съежились и почернели, от сморщенных листьев поднялся зеленоватый дымок.

Канареев уставился на пришелицу.

– Кто ты такая?! – удивленно поинтересовался он.

Девица довольно подбоченилась.

– В некоторых местах, где такому, как ты, естественно, не приходилось бывать, я известна под именем Сладкий Яд!

Канареев едва не задохнулся от ужаса. Теперь он узнал! По телевизору показывали ее фотографию, но она была черно-белой и довольно расплывчатой. Теперь же Сладкий Яд, убившая Николая Морозова, стояла перед ним вживую, во всей красе.