Восставший из мертвых

— Богохульник!.. язычник!.. и притом невежественный человек! — воскликнул доктор Мутье, враждебно потрясая короткими ручками с яростно сжатыми кулаками. — Знайте же, сударь, что наука допускает возможность смерти и воскресения!.. Да, сударь, да! наука говорит, что если вы вовремя возьметесь за покойника, вы сможете воскресить его!.. Да, сударь!.. это так!..

Папаша Мутье был вне себя. Он был близок к тому, чтобы поколотить своего гостеприимного хозяина. С ним случались такие припадки бешенства: когда нападали на его теории, он всех оппонентов считал своими личными врагами.

Жак расхохотался ему в лицо. Папаша Мутье повернулся к нему спиной и побежал прочь — желая, без сомнения, «избегнуть несчастья»…

Глава IX

ТЕОРИИ ДОКТОРА КАРРЕЛЯ ПУЩЕНЫ В ХОД

Жак вошел в ворота завода с твердым намерением не думать больше ни о чем, кроме газовых горелок.

Зрелище деятельной жизни завода, оживление, царившее в заводских корпусах и на дворах, громыхание грузовиков, подвозивших сырье и увозивших большие ящики с готовыми изделиями, ритмичный гул машин — все это понравилось ему в то утро еще больше обычного.

Несколько часов он провел в новой мастерской, сооруженной по его распоряжению. Здесь калибровка горелок производилась механическими приспособлениями с недосягаемой ранее точностью.

Жак сумел ловким маневром завоевать симпатии рабочих и служащих. Он добился от них максимальной интенсивности труда, придумав систему участия в прибылях. Такая система всегда пугала Андре, но младший брат сумел превратить ее в доходную благодаря ряду хитроумных комбинаций, делавших «участие» работников почти иллюзорным. Рабочие Жака трудились, как волы, и поддерживала их только надежда — новая сила, которую Жак заставил служить себе.

Предприятие никогда еще не знало такого процветания.

Из мастерской Жак прошел в контору, удостоверился, что все в порядке, и часов в одиннадцать направился обратно в замок.

— Какое все-таки животное этот Мутье! — произнес он вслух, входя в парк.

Итак, пребывание на заводе не сумело изгнать из его мыслей дурацких россказней этого бесившего его очкастого человечка… и о нем-то он первым делом справился, едва поднявшись по мраморной лестнице.

— Доктор Мутье на кухне, — ответил один из лакеев.

Жака это нисколько не удивило: маг астральной медицины был невероятно чревоугодлив и любил задавать работу белым передникам и колпакам.

Добрый малый не замедлил появиться.

— А! Друг мой, у меня для вас новости! — воскликнул он. — Вам надлежит знать, что в это мгновение в одной из принадлежащих вам кастрюль томится некий юный цыпленок, сдобренный ста пятьюдесятью граммами сметаны, ста двадцатью граммами масла и шестьюдесятью граммами пармезана!

— Какая гадость! — прервал его музыкальный голос госпожи де ла Боссьер. И Фанни в легком платье, вышитом широким золотым галуном, подошла к ним. На вид ей нельзя было дать больше двадцати лет.

— Черт возьми! и красивы же вы! — воскликнул папаша Мутье. — Так вам, значит, не нравится моя стряпня?

— Вы все готовы съесть, обжора! — сказала Фанни, подавая мужу свои красивые руки. — Вот вы и вернулись, дорогой… а мне казалось, господин мой и властитель, что я не видела вас уже несколько недель!.. Отчего вы ушли сегодня утром, не поцеловав меня?

— Я не хотел будить вас, вот и все… я ведь ушел очень рано…

— А вы, доктор, почему не пошли играть с нами в гольф? Вы помогли бы нам отыграться. Ведь вы так хорошо играете и так легки в беге…

— Не смейтесь надо мной, красавица! Сегодня утром я не потратил время зря… я препирался с вашим супругом о привидениях и навестил нашу бедную больную…

— Вы были у госпожи Сен-Фирмен? — воскликнули в один голос Фанни и Жак.