Восставший из мертвых

— Да, мы уедем и заберем с собой не только Жако, но и Франсуа с Жерменой. Необходимо отвлечь детей от этих нелепых воспоминаний!.. Когда они избавятся от девицы Геллье и будут подальше от госпожи Сен-Фирмен, они позабудут о всех привидениях и, будем надеяться, мы последуем их примеру. Тут мы все сделались кандидатами в дом умалишенных. Даже на меня все это начинает действовать. Я становлюсь похожа на вас, Джек: малейшая вещь, которую я не могу сразу же объяснить, принимает сверхъестественные размеры… вроде этого шума в коридоре, того треска, что мы услыхали…

— Слушай!.. Ради Бога, слушай!!..

Он снова вскочил и схватил ее за руку. Он удерживал ее на месте и, казалось, был в ужасе от того, что слышал он и чего не слышала она.

Она попыталась успокоить его.

— Но я ничего не слышу! Жак, умоляю тебя, успокойся!.. Я ничего не слышу!.. Ничего!..

Он еще мгновение продолжал прислушиваться, потом его рука разжалась и Фанни отдернула онемевшую кисть. Тогда он взглянул на нее и она испугалась, прочтя в его глазах невыразимый ужас. Он еле слышно спросил:

— Разве ты не слышала звон цепей?

Она покачала головой.

— Звон цепей, — продолжал он, — которые тихо волочатся по паркету?

— Где?

— Где?.. Я сам хотел бы знать, где… Звон цепей где-то неподалеку!..

— Тебе послышалось, Жак!.. О, берегись!.. берегись!.. Марта сведет с ума и нас, если это будет продолжаться! Берегись, Жак!..

— Ты права, — сказал он, проведя рукой по лбу, — необходимо следить за собой… Нельзя сходить с ума!..

Но он вздрагивал при каждом шорохе, и звук маленьких часов Буля, пробивших в будуаре два часа утра, заставил его задрожать.

— Думаю, ты услышал звук пружины. Она всегда потрескивает за несколько минут до боя часов!.. — сказала Фанни.

— Возможно, — ответил он. — Но это совсем не походило на звук пружины, а было похоже на лязг цепи… цепи, надетой на ногу… Да, да, я знаю, ты опять скажешь мне, что это галлюцинация… весьма возможно!.. Согласен, что это очень даже возможно! Теперь все возможно… теперь, когда я не могу избавиться от мысли, что она привела призрак а в замок вместе с собой и, уйдя сама, оставила его нам!.. Да, мне кажется, что он здесь, что он нас видит, слышит, и что он забавляется, пугая нас звоном своих цепей…

— Боже мой! что же будет!.. Как можешь ты верить в призраков? — вздохнула Фанни.

— Я не сказал, что верю в призраков… до этого я еще не дошел… но мысль о призраке, мысль, от которой нельзя отделаться, не менее реальна, чем сам призрак!.. Ведь я уже слышу его!.. И я безумно боюсь его увидеть!.. И что мне до того, что призрак нереален, если я его вижу! Если я действительно вижу его своими глазами! Для меня нет большей реальности… Говорю тебе, Андре больше не покидает меня… Я слышал звон цепи на его ноге… слышал так же явственно, как могла бы услыхать Марта… Уверяю тебя, дорогая, клянусь тебе, если я увижу Андре таким, каким она его описывает, с раной на виске… я не переживу этого!.. Я не смогу это вынести!.. Нет, нет, не смогу!..

Фанни даже не ответила ему — так потрясена была она, увидев его в таком состоянии духа… В комнате воцарилось жуткое молчание, в котором ощущалось присутствие мертвеца.

И вдруг где-то далеко, в темноте, собаки завыли, словно к покойнику…

Вой этот был таким заунывным и зловещим, жалоба такой отчаянной, а боль такой человечной, что даже у Фанни на лбу выступил пот!.. Они схватили друг друга за влажные от ужаса руки и разомкнули их, только когда собаки утихли..

Жак заговорил первым:

— Если бы собаки увидели призрак Андре, проходящий по парку или скользящий вдоль окон коридора, они и то не смогли бы залаять ужаснее. Как бы я хотел, чтобы эта ночь миновала… Я больше не могу… Только свет дня излечит меня…

— Встряхнись немного, скоро настанет день!.. Ты хотел поработать!.. У тебя, наверное, много дел, раз мы хотим завтра уезжать… Хочешь, спустимся вниз к тебе в кабинет? — предложила она.

— Нет! нет!.. Ни за что!.. Я не хочу проходить до света по коридорам замка… Ты испугаешься того, что я тебе сейчас скажу: я боюсь его встретить. Слушай!.. Ах, слушай же!.. слышишь?.. Теперь ты слышишь?..

На этот раз и она задрожала и тихо ответила:

— Молчи… Я слышу!

На несколько мгновений они замерли, неподвижные, как статуи… Когда звуки утихли, она сказала:

— В самом деле, как будто где-то бряцает цепь…

— Вот видишь, видишь!..

— Да, но я не совсем уверена… звук не повторяется… к тому же, он может быть вполне естественным… мы завтра выясним причину… и, вероятно, посмеемся, когда узнаем ее… Этот звук может доноситься снаружи, — быть может, дверь скрипит на петлях или ветер раскачивает цепь от висячего замка…

— Ветра нет, — отвечал он.

Небеса, казалось, решили сразу опровергнуть его слова: мгновенно поднялся ветер и они с изумлением услышали печальное завывание за окном и в глубине дымоходов. В то же время собаки снова принялись выть к покойнику! Это был такой печальный концерт, что Жак заткнул уши. Вдруг Фанни оторвала его руки от ушей.