Восточная сказка

- Как Олеська? – неожиданно спрашивает Елизавета. - У нее все нормально?

- Нет, - морщит нос Софья. - С Игорем она рассталась и вернулась к этому уроду Ромке.

- Что-нибудь предпримешь?

- Уже ищут. Боюсь, опять сорвется, - мимоходом бросает Софья и, повернувшись ко мне, просит. – Алинка, сходи к Ире в бассейн. Пусть после тренировки меня найдет.

- Конечно, - киваю я и сразу же бегу в сторону водного комплекса.

Тут и бани-хамам, и сауна, джакузи, дорожки Кнейпа и душ Шарко. Да и сама гладь бассейна приковывает взгляд. Особенно сегодня, когда на двух дорожках ведет аквааэробику Ира, еще на одной плавают, боясь попортить прически, две дамочки. Гребут отманикюренными ручками и переговариваются между собой. Лишь иногда морщатся, когда с самой дальней дорожки к ним прилетают брызги. Высокий крепкий мужчина, будто птица, взмахивает руками, вынося наверх грудную клетку, а потом снова уходит под воду. И опять выныривает над поверхностью. Потрясающее зрелище. Застыв на месте, кошусь на зеркальную стену. Закрыт у меня рот или нет? И можно ли так беззастенчиво любоваться другим человеком. Мужчиной.

И только когда он доплывает до бортика и, вынырнув, хватается за хромированные перильца, я узнаю его.

Герман Лиманский. Собственной персоной.

Спешу к выходу, стараясь не показать смущение. Но когда, поравнявшись с крайней дорожкой, пытаюсь обойти шезлонги и зону отдыха, слышу знакомый бас.

- Алина, ты домой когда собираешься?

- Еще не знаю, Герман Владимирович… А почему вы интересуетесь?

- Мог бы тебя подвезти, - хмыкает он и добавляет с шутливой строгостью. – Прекрати мне выкать и звать по отчеству. Я что, такой старый?

Мяукаю в ответ что-то нечленораздельное, стараясь скрыться, пока предательский румянец не залил щеки. Вылетаю в женскую раздевалку. Помогаю кому-то открыть шкафчик с вещами. И увидев на полу разлитую воду, зову уборщицу.

Много дел, работа хлопотная, но мне нравится. Отец и Нур были бы недовольны моим выбором. Но как же я счастлива, что мне не нужно их спрашивать на каждом шагу и оглядываться на их мнение.

Свобода! И мне кажется, я ее заслужила.

49

Проводы Анечки много времени не занимают. Я съедаю кусочек пахлавы. И тут же мысленно возвращаюсь в отчий дом. Эта, конечно же, не такая. Нур и бабушка Зарема пекут гораздо лучше. Вернуться бы в Эргонио хотя бы на минутку, или в одночасье оказаться в Батуми на Кутаисской улице. Схватить кусочек пахлавы, и обратно. Жаль только, телепортироваться не умею. Поэтому приходится довольствоваться тем, что имею. И самое главное, свобода! Ни за какую пахлаву всего мира я не променяю это чувство. Запиваю невкусный пирог душистым чаем и спешу попрощаться.

- Мы с тобой завтра во вторую смену, Алина, - напоминает мне Катя, моя напарница. – Посиди еще с нами. Расскажи о себе. Где учишься? С кем живешь?

Смущаюсь, не желая делиться личным. Уж слишком много горя и печали в моей жизни. Стараюсь забыть и уж точно не хочу обсуждать подробности с посторонними.

- Завтра, - отмахиваюсь непринужденно. – Сегодня не могу задерживаться. Дела…

- Ишь ты, деловая, - нарочито морщится Глеб. – Пойдем, провожу. Может, нам по пути?

- Навряд ли, - отхожу в сторону, когда этот наглый тип тянет ко мне руки. Спешу по коридору в надежде, что Тихомирова кто-нибудь отвлечет.

Но он подходит к гардеробу почти одновременно со мной и нагло забирает мой пуховик у тети Муси, пожилой гардеробщицы.

И что прикажете делать? Вырвать куртку у нахала из рук? Кажется, цивилизованные люди так не поступают. Или покорно одеться? Но нет! Таких людей, как Тихомиров, нужно сразу ставить на место. Вот только как? Шестеренки лихорадочно крутятся в голове. Время идет. Тихомиров застыл с моей курткой в руках. А мне так ничего и не удается придумать. Неожиданно крепкая холеная рука перехватывает запястье Глеба. Второй Герман спокойно забирает у него мой розовый пуховик и равнодушно кивает.

- Спасибо.

Помогает мне одеться и, быстро напялив пальто, подхватывает небольшую спортивную сумку.

- До завтра! – кричит всем одновременно. Гардеробщица и девчонки на ресепшене радостно кивают. А вот Тихомиров застыл, словно статуя.

«Поделом тебе, - радуюсь, как маленькая девочка. И тут же понимаю, что избежала меньшую из бед. Лиманский берет меня за руку и не спеша выводит из  клуба. Меня будто обливают кипятком. От стыда хочется провалиться под землю. Но ничего другого не остается, как ни в чем не бывало идти к лифту, чувствуя на себе прожигающие через стеклянную дверь  любопытные взгляды.

- Отпусти, - прошу, как только закрываются дверцы кабины.

- Тебе неприятно? – спрашивает Герман.

Тушуюсь, медля с ответом.

- Если я тебе противен, или у тебя кто-то есть…

Лихорадочно мотаю головой, отвечая сразу на оба вопроса. И застываю от ужаса, когда, чуть приподняв мой подбородок, Герман слегка касается губами моих губ.

Вздрагиваю, чувствуя, как по телу разливается жар и в животе стучит. Вот почему я так реагирую на Германа, а на Тихомирова - нет? Он  тоже красивый…Вроде. Но мне не нравится. Слишком развязный.