Восточные страсти

Беда свалилась тогда, когда ее никто не ждал. Однажды утром Молинда, не веря своим ушам, услышала, что прошедшей ночью один из пакгаузов «Рейкхелл и Бойнтон» был взломан, а шелк стоимостью в двадцать тысяч американских долларов — похищен. Эти рулоны были приобретены еще благодаря связям покойного Сун Чжао, и Молинда была донельзя удручена — отчасти из-за того, что так обернулась первая деловая операция, которую она непосредственно проводила с людьми, имевшими когда-то дело с легендарным Суном, отцом Лайцзе-лу, отчасти же из-за того, что для компании, изо всех сил стремящейся продержаться на плаву, этот удар мог иметь ужасные последствия. Она послала за Лу Фанем, и тот не заставил себя ждать.

Не тратя слов попусту, он обратился к ней с грубоватой прямотой на кантонском диалекте:

— Я услышал дрянные новости. Это случилось не вовремя, я знаю. Мне тебя жаль.

— Пожалуйста, пошли нарочного к сэру Седрику Пулу, заместителю начальника полиции. Это слишком крупное происшествие, и он мог бы заняться им лично.

Лу Фань не сделал попытки сдвинуться с места.

— Ты в самом деле собираешься действовать через этого англичанина? — спросил он.

— Разумеется. Его полиция для того и существует, чтобы отлавливать воров и отдавать их в руки правосудия, а также возвращать награбленное добро.

Гигант достал из-за пояса меч с заточенным с обеих сторон клинком и костяной рукоятью и повертел его в руке.

— Молинда, — произнес он, — звучит, словно это имя западной женщины, но она — не западная. Она родилась на Востоке, и училась на Востоке, и думать должна, как думают на Востоке.

— Не могу понять, к чему ты клонишь, — проговорила Молинда, начиная терять терпение.

— Есть, уверен, способы понадежнее поймать, наказать вора и вернуть обратно шелк, который у нас украли из-под самого носа, чем просто жаловаться англичанам.

Молинда начала понемногу понимать. «Общество Быка» играло важную роль в партизанских операциях по ходу «опиумной» войны против англичан. А стало быть, вполне естественно, что Лу Фань брезгует любыми сношениями со своими бывшими врагами. Поэтому она решила взвешивать каждое слово.

— Гонконг принадлежит теперь Великобритании.

На лице Лу Фаня появилось выражение упрямства.

— Он был силой отобран у Срединного Царства, и те мои соотечественники, которые здесь живут, просто хотят английских денег. Они не верны британской королеве, они преданы только императору Даогуану.

— И тем не менее, — настаивала Молинда, — это английская территория, а войска и моряки находятся здесь для того, чтобы защищать нас. Прошу тебя немедля отправить нарочного к сэру Седрику.

Ее тон не допускал возражений, и Лу Фань, несмотря на то что не одобрял такого решения, поклонился и сделал все, что ему велели.

Не прошло и часа, как сэр Седрик Пул лично появился в офисе «Рейкхелл и Бойнтон». Высокий, загорелый, без лишнего жирка на подтянутой, атлетичной фигуре, он был ветераном военной и полицейской службы и, несмотря на богатый опыт, все еще не перешагнул за четвертый десяток.

Молинда заметила, как знакомым блеском засветились его глаза в ту секунду, когда он кланялся, но ее сейчас мало волновало чье-то восхищение. Она сообщила о характере и размерах кражи.

Пока она говорила, сэр Седрик вел какие-то записи. Потом перешел к вопросам. На некоторые из них она не могла ответить, и тогда он вызвал сторожа, который обнаружил пропажу товаров. Последний появился в сопровождении Лу Фаня, который, стараясь не привлекать к себе внимания настолько, насколько можно было оставаться незаметным при его росте, задержался в дальнем конце комнаты.

— Я не могу обещать, что пропавшие товары будут найдены и возвращены, мадам, — сказал сэр Седрик. — Наше полицейское управление было организовано здесь совсем недавно, и у нас пока не так много возможностей проникновения в воровскую среду. Однако мы сделаем для вас все, что в наших силах.

— Я очень признательна вам, — сказала Молинда. — Все это произошло тогда, когда нам меньше всего хотелось бы нести любые потери.

Сэр Седрик несколько раз коснулся не относящихся к делу пустяков, а готовясь отбыть, неожиданно спросил:

— Чем вы заняты сегодня вечером?

Молинда похолодела. Лицо ее сделалось похожим на маску. Ей казалось, что этот англичанин, в отличие от большинства, с кем ей довелось здесь встретиться, все-таки был джентльменом, но теперь выяснялось, что и он испечен из того же теста. Из-за ее красоты и незападного происхождения им казалось, что она не слишком разборчива в вопросах морали, и они обращались с нею так, как будто она работала в одном из прибрежных борделей.

— Почему вы об этом спрашиваете? — холодно спросила она.

— Лорд Уилльямсон, новый генерал-губернатор, этим вечером дает свой первый прием в доме правительства, и если вы до сих пор не встречались с ним и леди Уилльямсон, я полагаю, это неплохой шанс познакомиться с ними.

Он приглашал ее на официальный гонконгский прием! Скрывая удивление, она отвечала все так же сухо:

— Вам известно, что я не англичанка.