Восточный пакт (СИ)

Помолчали. Я за это время осматривался по сторонам. Кроме Валеры, в аудитории присутствовала еще одна моя почти близкая знакомая. Что неожиданно, ясноглазая бывшая староста. И остальные трое также были из моего класса — причем нас наверняка всех собрали, чтобы мы как можно больше времени проводили вместе. Задания по общему курсу подразумевают коллективное выполнение — и в связи с этим наше частое совместное времяпрепровождение не будет ни у кого вызывать вопросов.

Вот только причем здесь Валера? К тому же нас шестеро, а фон Колер только что сказал про пятерых одержимых. Его не считает?

— Ну что ж, — подытожил барон двухминутное ожидание. — Я рад, что вы все приняли непростое, взвешенное и совершенно точно могу сказать — здравое решение.

Судя по эмоциональному фону, все присутствующие сочли фразу фон Колера за попытку пошутить. Все же озвученный двадцатипроцентный шанс не дожить в разумном состоянии ближайший год перспектива не очень. Но барон, как оказалось позже, был совершенно серьезен.

— Валерий Евгеньевич, вы верите в Бога? — поинтересовался барон у отдельно расположившегося гимназиста. Который теперь восседал с идеально ровной спиной и внимательно внимал профессору.

— Я ношу православный крест, но вера ведь это не про него, — начал Валера после краткого раздумья. — Я внимательно читал Библию, и мне очень не понравилось, что христианский Бог не просит, а требует от меня безоговорочной любви к себе. Кроме того, что Библия, что Коран…

Фон Колер поднял руку, заставив Валеру замолчать.

— Вы, Артур Сергеевич? — посмотрел он на меня.

— Я не ощущаю потребности верить в богов, которых мне навязывают религии…

Еще более резкий жест прервал мои рассуждения. Обидно — я ведь даже еще не начал глаголом жечь на тему внутренней церкви внутри каждого и о пустоте, которую людям необходимо заполнить.

— Надежда Геннадиевна? — повернулся профессор к большеглазой девушке.

— Верю, — просто ответила Надежда.

Фон Колер после этого посмотрел поочередно на нас с Валерой как на экспонатов выставки современного искусства, и перевел взгляд дальше.

— Илья Карлович?

— Не верю, — мотнул головой невысокий светловолосый крепыш. Он, также как и практически все присутствующие здесь, не был генетически модифицирован. Сомнения у меня были только насчет большеглазой Надежды — очень уж ее лицо напоминало кавайное изображение девушек из японских мультиков.

— Модест Петрович? — обернулся к следующему парню профессор.

«Модест». Интересное имя, на слух вот даже приятное — позволил я про себя поерничать.

— Не верю, — ровным голосом ответил Модест. Выглядел он под стать своему имени — вытянутое лицо, четко очерченные скулы, аристократическая бледность, черные глаза и острый тонкий нос.

— Маленькая ложь ведет к большому недоверию, — философски заметил фон Колер.

— Скорее нет, чем да, — совершенно не смутившись, прокомментировал Модест.

— Эльвира Рафаэловна? — обратился фон Колер к последней из здесь присутствующих. Девушка, несмотря на татарское имя, обладала внешностью настоящей северной валькирии.

— Верю, — просто ответила Эльвира.

Артур Сергеевич. Валерий Евгеньевич, — вновь поочередно оглядел нас фон Колер. — Я не спрашивал вас, верите ли вы в то, что говорят о Боге другие люди. Я спросил, верите ли вы в некую высшую силу, именуемую Богом? Итак, слушаю вас.

— Верю, — со второй попытки ответил я. Еще бы мне не верить — после разговора с незнакомцем, назвавшимся Астеротом.

— Не верю, — едва улыбнулся Валера.

Эффект от внушения фон Колера уже немного спал. Сейчас побледневший парень вместе с румянцем возвращал себе душевное спокойствие и понемногу вновь обретал показательную развязность. Острожную показательную развязность.

— Волею судеб отныне вы все связаны с темными искусствами. Внимание, и уважение — две вещи, которые я от вас просил на моих лекциях. Но есть еще один очень важный момент. Это взаимная откровенность. Не честность, а именно откровенность. Именно поэтому я рассказал всем вам, что каждый пятый одержимый не проживает в разумном состоянии более года после инициации. И именно поэтому у меня сейчас для вас есть еще кое-что, что необходимо рассказать.

Барон обернулся к проекции, которую начали заполнять фотографии юношей и девушек в форме разных учебных заведений. Это были самые разные юные лица, и как я не сразу заметил, с привязкой к появившейся схематической карте мира — география фотографий по всей планете.

— Любой одаренный может приглушить свой источник. Это практикуется по самым разным причинам, о которых мы с вами будем говорить позже. Среди стихийных одаренных элиминирование своего источника и возвращение к статусу обычного человека не несет никаких негативных последствий. Это же, — широким взмахом показал на сонм лиц фон Колер, — все те, кто решил отказаться от изучения темных искусств. И все они погибли не больше чем через девяносто дней после принятого решения.