Восточный вал

— «Регенвурмлагерь» спроектирован и строится с таким расчетом, что он способен будет выдержать длительную наземную блокаду. Это целый подземный город, с собственными источниками электроэнергии, фильтрами химической защиты в казармах и бараках, с источниками воды и складами продовольствия.

Гитлер слушал его, словно околдованный. Скорцени, осознавший свое непосредственное отношение к «Лагерю дождевого червя», сразу же понял, что происходит: издерганный неудачами на фронтах, загнанный в лабиринт военно-политической безысходности, фюрер вдруг нашел ту спасительную жемчугородную раковину, в которую можно было хоть на какое-то время заползти, утешая себя иллюзией ее прочности и собственной отрешенности.

«Не хватало только, чтобы он ухватился за это подземелье, как за последнюю надежду Германии, его последнее пристанище, — проскрипел зубами первый диверсант рейха. — Сколько поистине неотложных государственных дел окажутся похороненными под руинами этого увлечения, пусть даже вызывающе неординарного и заманчивого. А Гиммлер явно ведет вождя к этому».

— Сосредоточенные в «Регенвурмлагере» части, преимущественно СС, — расставлял тем временем сети рейхсфюрер, — в состоянии будут наносить значительный урон русским, даже оказавшись на занятой ими территории. Система подземных коммуникаций и тщательно замаскированных выходов позволит нам незаметно перебрасывать диверсионные подразделения из одной местности в другую и нападать в самых неожиданных местах.

— Наконец-то хоть на одном участке мы готовимся к обороне так, как следует готовиться, заботясь о тысячелетнем рейхе, — оживился Гитлер.

— Да, это так.

— Соответствуют ли темпы подземных работ тем… новым, — с трудом нашел он нужное слово, — условиям, в которых мы можем оказаться?

— Мне пока что трудно судить об этом, мой фюрер, — начал юлить рейхсфюрер СС, вместо того чтобы сразу же заверить, а значит, успокоить фюрера. — Прежде всего, следует увеличить контингент рабочих, в основном военнопленных, а также значительно усилить имеющийся там гарнизон СС.

— Так увеличивайте, Гиммлер, увеличивайте! Разве у нас мало лагерей или в рейхе уже не осталось пленных и остарбайтеров? Так наберите рабочих, укрепите гарнизон. Когда речь идет о судьбе рейха, мы и должны действовать так, как следует действовать, заботясь о судьбе рейха.

— Вы правы, мой фюрер, — подобострастно признал Гиммлер.

«Теперь понятно, откуда проистекает неистощимый родник философской мудрости Шауба», — ухмыльнулся про себя Борман.

Положение с «Регенвурмлагерем» рейхслейтера Бормана совершенно не интересовало. Если уж говорить о последнем бастионе рейха, то он предпочитал видеть его в австрийских Альпах, а не в подземелье, в котором русские очень быстро закроют гарнизон, как в медвежьей яме. А вот что его действительно смущало, то что разговор с фюрером о возможных контактах с русскими довести до конца так и не удалось.

Правда, кое-какая оговорка у Бормана теперь появилась. В случае, если кто-либо — Шелленберг, Мюллер или Скорцени — выйдет на его «русский след», он всегда может сослаться на то, что фюрер был предупрежден, и что он, Борман, всего лишь пытался выяснить настроения Кремля, в попытке хоть как-то выиграть время.

— Скорцени, — вырвал его из тревожного глубокомыслия голос фюрера, — вы лично должны ознакомиться с этим лагерем.

— Я сделаю это, мой фюрер.

— Знакомство это следует начать уже в ближайшее время. Когда настанет ваш час, в «Регенвурмлагере» должен находиться особый диверсионный отряд СС, способный совершить нечто большее, нежели обычные подразделения этих войск.

— Я немедленно отправлюсь туда, мой фюрер, — заверил его обер-диверсант рейха, окончательно отвлекая внимание от Бормана.

— Вы, и специальный отряд ваших коммандос, выпускников «Фридентальских курсов», должны настолько хорошо освоиться в «Регенвурмлагере», чтобы эта база СС стала еще одним секретным оружием рейха. И чтобы сражение ее гарнизона стало одной из величайших легенд германского воинского духа.

И Скорцени вновь убедился в том, что подземный лагерь СС стал для Гитлера спасительным миражом; и что, как всегда, когда фюрер непомерно увлекается какой-либо, порой совершенно незначительной, идеей, он начинает слишком преувеличивать, почти идеализировать ее значение.

И все же Отто не склонен был сомневаться в искренности и мудрости фюрера, а тем более — в способности превратить «Регенвурмлагерь» в неприступную подземную цитадель СС. Вопрос заключался лишь в том, успеет ли Гиммлер превратить ее в нечто жизнеспособное, и сумеет ли сам фюрер сохранить к ней интерес до тех пор, когда гарнизону «Регенвурмлагеря» и в самом деле придет пора вступать в бой.

— Мы устоим, мой фюрер, дьявол меня расстреляй.

— Мы будем рассчитывать на вас, Скорцени.

— Кстати, именно здесь, в подземельях «СС-Франконии», на передовой линии «Восточного вала», следовало бы ввести в бой части русских добровольцев. Отборные части белых русских офицеров, а также власовцев, давая им при этом понять, что это их последний рубеж, при оставлении которого их не станут щадить ни мы, ни большевики.