Вот идет цивилизация

Застонав от боли, Томас-Капканолом сел и прислонился к стене, не переставая трясти головой, словно пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний.

– Они напали на нас, – с трудом проговорил он. – Стефен Сильная Рука и его отряд атаковали нас сразу после того, как ты ушел на территорию Чудовищ. Отряд Человечества с сообщением от вождя – кто бы что-нибудь заподозрил? Они могли послать их за нами с вестью, что на наши коридоры напали Чужаки. Чужаки! – из него вырвался лающий смех, и по подбородку заструилась кровь. – Чужаки были вместе с ними – прятались в глубине коридора. Толпы Чужаков.

Перед глазами Эрика начала возникать картина происшедшего.

– И тогда, подойдя к нам вплотную и видя, что большинство убрало свои копья, они напали на нас. Нам здорово досталось, Эрик. Мы настолько не ожидали этого, что на самом деле им и не нужна была помощь. По-моему, от нас уже мало что осталось, когда подоспели Чужаки. Меня сбили с ног, и я дрался голыми руками, как и остальные члены отряда. Чужаки только оттаскивали трупы. Но я мало что помню, так как сразу получил такой удар по голове, что думал, вообще уже никогда не приду в себя. – Голос его становился все более хриплым и тихим. – И лучше бы не приходил.

Грудь Капканолома заходила ходуном, издавая странные протяжные хрипы.

– Они принесли меня сюда. Мои жены… Они мучили моих жен. Эти ведьмы из Женского Сообщества – Оттилия и Рита, – они выволокли моих жен и измывались над ними у меня на глазах. Я то терял сознание, то приходил в себя, то терял, то приходил в себя: я видел, как они…

Голова его упала на грудь, а слова снова превратились в бессвязное бормотание. Лишь на некоторое время он еще вернулся к осознанной речи.

– Они были хорошими женщинами, – проговорил он. – Обе. Хорошими добрыми девочками. И они любили меня. У них была возможность занять куда более высокое положение – сколько раз Франклин предлагал оплодотворить их, и всякий раз они отказывали ему. Они любили меня, действительно любили.

Эрик сам чуть не рыдал. Став послушником в отряде Томаса, он уже мало общался с ними, но, когда он был маленьким, они отдавали ему всю свою любовь и нежность, они обихаживали, ласкали его, вытирали ему нос. Они рассказывали ему сказки и обучали катехизису Науки Предков. Никто из сыновей Капканолома не дожил до возраста Эрика; все погибли в детстве – кто от болезней, кто от бедствий, время от времени насылаемых Чудовищами. Эрику повезло: он получил гораздо больше любви и заботы, чем собственные дети его теток. Их верность Капканолому была неиссякаемым источником удивления среди Человечества. Она стоила им гораздо большего, чем просто здоровые многочисленные пометы, способностью производить которые славился вождь. Их противоречащие женской логике причуды лишали их престижного положения в Женском Сообществе, которым они могли бы пользоваться.

И теперь они были мертвы или умирали, а их дети распределены среди других женщин, положение которых в результате этого существенно повышалось.

– Скажи мне, – обратился Эрик к дяде, – зачем Женское Сообщество убило их? Что они сделали такого ужасного?

Томас поднял голову и устремил на него полный сожаления взгляд. Капканолом еще и рта не раскрыл, а Эрик уже почувствовал, как весь похолодел.

– Ты все еще гонишь эти мысли от себя, Эрик? Я не виню тебя за это. Но мы все равно обречены. Они там готовятся к тому, чтобы взяться за нас.

– К чему?! – воскликнул Эрик, хотя глубоко внутри он уже знал страшный ответ на свой вопрос.

– Мы объявлены вне закона, Эрик. Мы признаны виновными в святотатственном попрании Науки Предков. Мы больше не принадлежим Человечеству – ни ты, ни я, ни моя семья, ни мой отряд. Мы вне Человечества, вне закона, вне религии. А ты ведь знаешь, как поступают с отщепенцами, Эрик, не так ли? Они могут быть подвергнуты чему угодно. Чему угодно.

VIII

Эрик помнил, что всегда, с самого детства с предвкушением ожидал таких церемоний, когда один из отрядов приводил Чужака, объявленного вне закона. Такой человек определялся с легкостью в девяти случаях из десяти: никто, кроме отщепенцев, не бродил по коридорам в одиночку, без отряда и даже без единого спутника, который в случае нападения мог бы прикрыть спину. И только в редких случаях, когда возникали сомнения, в его племя обращались за выкупом, и это проясняло положение пленника. Как правило, там рассказывали историю о каком-нибудь вопиющем кощунстве, чудовищном преступлении, которое наказывалось преданием полной анафеме и лишением всех прав, данных от рождения человеку. Обычно это оказывались люди, которым удалось избежать наказания в своем собственном племени. «Поступайте с ним как знаете, – следовал ответ, – мы не имеем к нему отношения; он – все равно что Чудовище, он – не человек более».