Вот идет цивилизация

– Как я уже говорила, любая вера содержит в себе какой-то слепок реальности. В течение долгого времени, Эрик, человек оставался хозяином Земли, и все это время его преследовало чувство вины. Вся религия, вся литература, написанная здравомыслящими людьми, а не сумасшедшими, пронизана чувством вины. И если исключить все эти известные тебе мифические рассказы и посмотреть на то, что в действительности сделано человеком, окажется, что на то имелись все основания. Он порабощал подобных себе, мучил и унижал их. Он уничтожал цивилизации, стирая с лица Земли храмы и университеты, а оставшиеся от них камни использовал для строительства уборных. То мужчины попирали женщин, насмехаясь над их страданиями, то женщины брали верх над мужчинами. Случалось, что родители заковывали своих детей в цепи и держали их в таком состоянии, пока те не вырастали; иногда дети посылали на смерть одряхлевших родителей. И так человек поступал по отношению к своим же собратьям из рода homo sapiens. А что он сделал с родственными ему видами, среди которых он достиг зрелости? Нам известно, как он поступил с неандертальцем: а сколько еще его собратьев лежит в могилах, не найденных антропологами?

– Рашель, человек – это животное! И его долг выжить.

– Человек больше, чем животное, Эрик. И в его обязанности входит нечто большее, чем выживание. Если одно живое существо питается за счет другого и постепенно истребляет его – это биология; если из нужды или прихоти так же поступает человек – это преступление, и он знает, что совершает преступление. И неважно, насколько это справедливо, главное, что он сам осознает преступность своих деяний. Это глубоко человеческое свойство, и оно не может быть уничтожено каким-нибудь эволюционным скачком.

Эрик отошел от стены и заходил по клетке, неловко разводя руками.

– Хорошо, – наконец остановился он. – Человек убивал себе подобных на протяжении всей своей истории, а в доисторические времена уничтожал родственные виды. Предположим, я не отрицаю этого. Что дальше?

– Дальше рассмотри повнимательнее список его преступлений. Как насчет других видов? Я тебе рассказывала о животных, которых он сделал домашними: вол, осел, лошадь, собака, кот, свинья. А ты знаешь, что кроется за словом «одомашнивание»? С одной стороны, кастрация, с другой – гибридизация. Лишение малышей материнского молока. Сдирание шкур. Дрессировка вожаков стада, чтобы они отводили своих собратьев на бойню, расчленение туш на мясо как часть планового экономического процесса. Превращение существа в карикатуру на самого себя, как это сделали с собаками. Обессмысливание процесса воспроизводства, превратившего, например, куриц в безостановочных поставщиков неоплодотворенных яиц. Попрание достоинства и обращение в тягловую силу или источник развлечения – так поступили с лошадьми и быками.

Не смейся, Эрик. Ты все еще занят проблемой выживаемости человека, а я говорю о его очень древнем нравственном чувстве. Из века в век, размышляя над проблемами добра и зла, справедливости и несправедливости, великодушия и жестокости, человек продолжал совершать подобные вещи по отношению к родственным созданиям, собственным сородичам и близким видам точно так же, как занимался этим твой отец, а до него – его отец. И ты хочешь сказать, какие бы научные, философские и политические оправдания ты ни придумывал, тебя не будет преследовать постоянное, неослабевающее чувство вины? Что ты не будешь ощущать свой огромный долг по отношению ко вселенной, в которой живешь? Что ты не будешь чувствовать, что рано или поздно тебе может быть предъявлен счет другими, более сильными существами? И что тогда эти новые существа смогут поступить с тобой так же, как ты поступал с самого начала своего существования на этой планете? И что если ты оправдывал собственные поступки, когда у тебя была власть, то совершаемое с тобой, когда ты ее потерял, также оправданно, вдвойне, втройне оправданно?

Рашель вскинула руки, и Эрик увидел, в каком волнении вздымается ее грудь. Он отвел от Нее взгляд и снова уставился на прозрачные клетки с людьми. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, были клетки: сверху, снизу, там и здесь…

XXI

Многое узнал Эрик. Например, он понял, что такое любовь.

Она оказалась чем-то очень, очень нежным. Это чувство рождалось из плотского влечения, но все более усложнялось, и некоторые его оттенки вообще не поддавались объяснению.

Его изумляло то, что Рашель дочь Эстер, по сравнению с которой он еще продолжал чувствовать себя пигмеем, с каждым днем все больше прислушивалась к его мнению, то, с каким удовольствием она подчинялась ему, как восхищалась всем, что он говорил и делал – он, грубый варвар, который только недавно узнал от нее, что коридоры, где он провел большую часть своей жизни, были не более чем пустотами в пористом изоляционном материале, при помощи которого чудовища защищали свои дома от пронизывающих холодов Земли.